– И что думаешь делать? – спрашивал его Садко.

– Я уже сказал тебе своё решение.

– Эх, навлечёшь ты на себя беду, Вася, весь Людин конец будет против тебя. Нет, нельзя мне здесь оставаться, Новгород меня никогда не простит. Мне закрыта дорога в Людин конец. Не могу же я вечно прятаться. Без суда я для всех буду врагом, а после суда – мертвецом. Бежать мне надо.

– И куда же ты собрался бежать?

– К варягам. Стану таким же варягом, как мой отец, буду плавать по морям, грабить города, купаться в золоте.

Василий в ответ лишь усмехнулся.

– До варягов от нас далеко. Да и потом, это каким нужно быть хорошим воином, чтобы выжить среди таких лихих воинов, чтобы они делились с тобой добычей и принимали за равного, при том, что ты для них чужак и даже не знаешь их наречия?

– Другого выхода у меня нет, – отвечал Садко, – для начала я наймусь гребцом на какую-нибудь лодью, а там, куда течение занесёт. Может, и доберусь до земли викингов. Может, когда-нибудь ещё и свидимся. Об одном только прошу, дай мне гусли в дорогу, чтобы музыка согревала меня в пути. Только музыка помогает выжить тогда, когда жить нет больше сил.

И Василий дал ему гусли, крепко обнял на прощание, стараясь не показывать, как тяжело у него на сердце. Садко тоже старался держаться и даже шутил. Он распрощался со всеми мальчишками из братства шутов, думая, что прощается с ними навсегда, а затем покинул Людин конец. За какую-то почти смешную плату ему удалось со сломанной кистью устроиться гребцом к одному купчишке из Славенского конца. Вскоре вместе с другими гребцами и торговцами он покинул Новгород, думая, что уже никогда не вернётся в город, в котором родился и вырос.

Вскоре вместе со своим наставником отбыл и Святослав, и тогда совсем ещё юный Василий в одиночку столкнулся с ещё неведомой ему опасностью и ответственностью. Слухи о победе Васьки над братьями Сбродовичами давно ходил по Людину концу. Потамий Хромой только усиливал этот слух и даже поговаривал, что скоро сын Буслая окрепнет и одолеет самого Чурилу. Конечно, хитрый замысел нелюбимого сына Чурилы был понятен, он надеялся бросить вызов своему отцу и перессорить его с другими старшинами. Даже в случае победы Чурила был бы ослаблен, и тогда его сын мог если не победить его, то хотя бы стать таким же старшиной в своём братстве и получить во владение немалую территорию. Всё это произошло тогда, когда люди Чурилы ещё продолжали втайне выполнять задания колдунов. И хоть вождь Усыня давно уже отбыл и зимовал где-то под Киевом, его замещал чародей Богомил. Колдун присутствовал на заседаниях боярской думы, и, хоть открыто не противоречил Добрыне, тайно пытался всячески усиливать своё влияние в городе. Так, однажды несколько родов из племени меря и северян начали кровную вражду друг с другом. Родовая вражда и кровная месть тогда были священны, но поскольку враждующие роды были довольно богаты, то это плохо сказывалось на торговле. Богомил здесь проявил талант отличного оратора и смог примирить между собой враждующие роды на выгодных для обеих сторон условиях. После этого Богомила за его красноречие стали называть Соловьём. Но Соловью было мало поддержки среди нескольких новгородских родов, и он задумал навести порядок во всём Людином конце, подчинив всех Чуриле. Для этого Богомил открыто оказывал поддержку старшине и настолько усилил его, что однажды велел поднять размер дани, которую старшина собирал с купцов и ремесленников. Колдун понимал, что это может вызвать недовольства, но именно это ему и было нужно, чтобы в миг выявить недовольных и всех уничтожить.