– Есть только один способ выяснить, – ответил он, поднимая сумку. – Идём в библиотеку!

Пробежав сломя голову по коридорам, Орешек и Роквелл едва успели остановиться возле справочного отдела библиотеки. На поиски у них оставалось минут десять – как раз до звонка на следующий урок.

– Ну, вот скажи: нельзя, что ли, просто взять и погуглить дома? – спросила Орешек, помня, что мобильные телефоны в «Святом Хьюберте» были под запретом.

– Куй железо пока горячо! – воскликнул в ответ Роквелл. – Ты же хочешь отыскать папу? И вообще, чувствуешь запах?

– Какой ещё запах? Ой, нет! Потерпеть не мог?

– Да нет же! – вскрикнул, краснея, Роквелл. – Я говорю: чувствуешь запах… знаний?

– Не знаю про «знания», но запах пыли от старых книг я чувствую точно. Это словарь ещё, наверно, с девяностых годов. Он же древний!

– А я обожаю запах библиотек, – мечтательно произнёс Роквелл. – Все эти страницы, полные фактов, суждений, оценок. Пойми меня правильно: компьютеры – это круто, но, когда дело касается обучения, ничто не сравнится с простейшим аналоговым процессом. Когда-нибудь целый отдел в этом зале будет посвящён мне и моим открытиям. Вот увидишь.

– Ты прав, я не сомневаюсь, – сказала Орешек. – А пока давай лучше посмотрим, что означает «LORE», хорошо?

Она вытащила с полки словарь, сдула с обложки пыль, открыла и принялась листать страницы со словами на букву «L».

– А, вот оно! – закричала она.

– Знание! Здесь говорится «знание»! Видишь? Я же говорил, что чувствую его запах, – заулыбался Роквелл.

– Не понимаю, – сказала Орешек. – Что за совокупное знание или мудрость? Что за учение? Роквелл? Роквелл!

Он стоял в глубине прохода и листал книгу. Такой огромной книги Орешек не видела никогда в жизни. Роквелл всячески исхитрялся, переворачивая страницы, ведь книгу приходилось держать обеими руками – такой тяжеленной она была.

– Помочь? – спросила Орешек.

– Да, пожалуйста, – пропыхтел от натуги Роквелл. – Я решил взять энциклопедию, посмотреть, кто изобрёл карандаш. Может, там и про наш написано.

– А вот это очень даже хорошая мысль, – сказала Орешек, помогая Роквеллу опустить книгу на пол. – Так, погоди-ка. Что значит – «наш»?

– Короче. Давай искать, – сказал Роквелл, делая вид, будто не слышит. – Ага! Вот. «История карандаша».

Он взялся читать статью, и лицо у него приобрело сосредоточенный вид.

– Ну? – с нетерпением выпалила Орешек.

– Здесь говорится, что его изобрёл в восемнадцатом веке какой-то французский чувак по имени Николя-Жак Конте. В общем, британцы отказались продавать французам графит, и он решил смешать графитный порошок, который у них был, с глиной и таким образом изготовить грифель. Потом он поместил его между двух полуцилиндров из дерева и получил самый первый образец доступнейшего инструмента для рисования, который мы все знаем и любим.

– Хм, – задумалась Орешек, – так, может быть, тогда наш карандаш из Франции?

– Ага, значит, теперь уже наш? – улыбнулся Роквелл.

ДДДЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗИИИИИИИИИННННННННЬЬЬЬЬЬЬ!!!

Звонок об окончании большой перемены чуть не оглушил их обоих. Роквелл захлопнул энциклопедию и, тяжело дыша, затолкал обратно на полку.

– Надо бежать, Орешек! Сейчас две химии, а миссис Блойс – ух! – опозданий не поощряет.

– О’кей. Тогда… э-э… встретимся после школы? Посмотрим, может, ещё что-то узнаем? – спросила Орешек.

– Не могу. Шахматный клуб. Утром я зайду за тобой, и придумаем, как быть дальше. Идёт?

– Идёт. Только помни: это не значит…

– Да знаю, знаю, – заулыбался он. – Это не значит, что мы друзья. Утром зайду. Пока!