Крепкий орешек для ректора Линг Татьяна

1. Глава 1

Изабель

— И ты думаешь, Изабель согласится?

Писклявый голос сводной сестренки заставляет меня остановиться возле двери. Подслушивать плохо, но сплетничали обо мне, поэтому… Я быстро оборачиваюсь, проверяя, нет ли кого из слуг позади, и льну ухом к двери.

— Кто ее спрашивать будет?

Я даже представила, как мачеха выгибает при этом свою тонкую и ярко окрашенную черной краской бровь.

— Но аукцион?! Разве мы сможем провернуть это? — снова пищит названная сестренка.

О каком аукционе речь? Уж не о тех ли запрещенных торгах, на которых старикашки могли приобрести в «служанки» молодую красавицу и делать с ней что захотят? Причем проданные люди лишались всех прав. В том числе на наследство! Мачеха решила таким образом присвоить деньги, которые я получу после смерти отца? Да быть такого не может!

— Изабель и не поймет, что происходит, — снисходительно заявляет вдова. — Нам под любыми предлогами мы выманим ее из дома в нужное место, там покажем ее заинтересованным магам, и, считай, дело состряпано!

— Но она будет сопротивляться! — резонно заявляет Аннабель. — Я слышала, продавать можно лишь того, кто сам подпишет соответствующие документы и будет согласен.

— И ты правда в это веришь?

Я снова представила пронизывающий и холодный взгляд женщины, заменившей мне мать.

— Но тогда как?

Сводная сестра не отличалась сообразительностью, но я могла предположить. Любое заклинание мага-отступника, любое магическое зелье — и три часа моего полного согласия будут обеспечены. Ведь воспользовалась же она запрещенными магическими силами, чтобы заткнуть меня? Я и слова сказать не могла против нее, вот как действовало заклинание, которым меня связали на многие годы.

Отшатываюсь от двери. Вовремя, поскольку та распахивается и на пороге появляется мачеха, разодетая в пух и прах, в темно-красное парчовое платье. Яркий макияж дополняет ее образ — полнейшая безвкусица. И как мой отец мог ее выбрать? Корнесса («корнесс, корнесса» обращение к знати — прим.автора) Матильда Грейш совершенно не похожа на мою мать как внешне, так и внутренне. Стоило ей переступить порог нашего дома, как моя жизнь изменилась до неузнаваемости, а я сама превратилась из любимой дочери в прислугу.

Женщина прищурилась, проверяя, не подслушивала ли я их разговор. Если поймет, что этим я и занималась, закроет в комнате и не выпустит до времени аукциона. Слишком хорошо я ее выучила за эти годы.

— Доброе утро! — выдавливаю из себя. — Я услышала голоса в малой гостиной и решила спросить, не хотите ли вы чаю? Сегодня такая холодная погода, — опускаю взор на пушистый ковер под ногами и приседаю в реверансе.

— Мы уже позавтракали. — Мачеха продолжает сверлить меня пытливым взглядом.

— Тогда я пойду? Мне еще надо Марии помочь, — натягиваю заискивающую улыбку на лицо. Только бы получилось ее провести.

— Иди…

Разворачиваюсь и уже готова бежать на кухню, как на плечо ложится холодная ладонь.

— Нет, подожди. К нам должен прийти корнесс Скайер Айш. Я хочу, чтобы ты приготовила закуски и обслужила нас.

Медленно оборачиваюсь. Мачеха улыбается, да так плотоядно, что все мои силы уходят на то, чтобы не показать настоящее к ней отношение. Я не прислуга в этом доме! До неприятных ощущений растягиваю губы.

— Конечно, — снова чуть присаживаюсь.

По дому разносится звон колокольчика входной двери.

— О, — вскрикивает Матильда и ее брови подскакивают вверх, — а корнесс пунктуален! Наверняка использовал телепорт!

Тут мачеха больно дергает за плечо:

— Только помни, что влезать в разговор…

— Запрещено, — повторяю я правило, которое в меня вдалбливали последние три года. — Я помню про заклятие, матушка, — последнее выдавливаю через силу.

Стоило мне ребенком пожаловаться отцу на Матильду, как я сваливалась с сильнейшей болезнью. Горло и язык опухали. Я задыхалась и несколько раз даже чуть не умерла.

Прошло много времени, прежде чем я приноровилась к заклинанию, и мы относительно мирно существовали в моем теле. Я знала пределы его возможностей и проверять больше не была намерена. Проще смолчать.

— Иди, накрой нам в основной гостиной, — великодушно отпускает меня моя мучительница. — Мы встретим нашего гостя там.

И я рву с места, поскольку сил притворяться не остается. В кухню влетаю, чувствуя, как лицо пылает от негодования, а на глаза вот-вот готовы навернуться слезы. Надо срочно бежать из этого дома! Но как, а главное, куда? Хотя мне только и надо продержаться несколько дней, до наступления совершеннолетия. Я получу наследство: уеду, смогу нормально жить, строить дальнейшие планы. Хотя какое теперь жить, если у Матильды появился новый план? И в этом плане моей жизни и не предполагается вовсе!

— Деточка, ты чего? — взмахивает руками домохозяйка, когда видит, что я невпопад то хватаюсь за нарезку сыра, то за хлеб.

Вот ее я готова называть матушкой. Мария хоть и была простой нессой ( «несс, несса» обращение к простолюдинам — прим.автора), но любви, нежности, а также воспитания и благородства в разы больше, чем у поганой Матильды и Аннабель. Она видит мои слезы и украдкой гладит по руке. Жалеть меня, как и помогать, в этом доме запрещено.

Я только заикнулась сказать, что у нас гость, как в кухню входит дворецкий. Еще один домомучитель, прибывший вместе с мачехой в дом Грейшев. Несс Олаф. Длинноногий, длиннорукий детина под два метра роста. Его тонкий, крючковатый нос влезал во все дела, которые его не касались, и вел он себя не менее заносчиво, чем его хозяйка. А еще, именно из-за него я постоянно оказывалась запертой в своей комнате.

— Вам должно приготовить чай и подать его в гостиную немедля, — тут же напоминает тюремщик про обязанности.

— Уже иду, несс. — Не смогла стерпеть и указываю Олафу на его положение. Тот только зло скалит кривые зубы, в конце концов не смотря на то, что я корнесса, положение мое здесь равнозначно нессе.

Со стуком ставлю чайник на поднос и располагаю фарфоровые чашечки, которые так любила моя мама. Мария помогает расставить на него медовые печенья и орешки, складывает салфетки.

— Спасибо, — пищу я и тороплюсь наверх.

В просторной гостиной, обустроенной еще при жизни матерью, мачеха вместе с моей сводной сестрой привечают какого-то важного гостя. Скайер Айш высокого роста блондин кланяется корнессам и усаживается в предложенное кресло. На его руках виднеются замысловатые татуировки. Передо мной маг, причем высший, судя по тому, что вязи магических символов, оставляемые сильными заклятиями, вырвались даже на его пальцы.

Осторожно прохожу в комнату и ставлю поднос на небольшой столик перед гостем и корнессами. Украдкой рассматриваю Скаера.

— Как я и говорил, ваш муж ясно распорядился отправить дочь в Академию, поэтому я с превеликим удовольствием хочу передать приглашение пройти вступительные экзамены. Вам надо поторопиться, поскольку набор в скором времени закроется, — Корнесс лишь мельком бросает взгляд в мою сторону. Конечно, в таком простом наряде во мне и не признать единственную кровную дочь Грейша. Слуги остаются невидимыми. И тут же замираю, когда смысл его слов доходит до меня. Это же мой шанс. На свободу!

Перевожу взгляд на мачеху. Вот же дохлый орк! Она заметила мои переживания, женщина предупреждающе покачивает головой из стороны в сторону. Мне лучше не вмешиваться. Тем временем Матильда, нацепив одну из лживых улыбок, делится со Скайером:

— Знаете, после смерти мужа у нас совершенно нет лишних средств. — Врет, нагло врет. На моих счетах достаточно денег, только вот достать я их смогу только после моего совершеннолетия, поэтому мачеха и бесится, поэтому и придумала подлый план расправиться со мной!

— Дорогая корнесса, — отвечает на улыбку Скайер, и на его чуть обросших светлой щетиной щеках появляются симпатичные ямочки. — Если у дочери Грейша есть дар, то обучение для нее будет бесплатно. Что вы сами об этом думаете, Изабель?

Я вздрагиваю, когда слышу свое имя и протягиваю чашку с налитым чаем корнессу.

— Можете звать меня Бель, — отвечает за меня сводная сестра, и я закусываю губу до крови. Ненавижу ее. Хватает же наглости притворяться мною в моем же доме. — Я никогда не хотела стать магом!

«Потому что в тебе нет ни капли магического дара!» — хочется закричать мне, но это бесполезно. Магия предупредительно сжимает мне горло.

Корнесс Скайер навряд ли что-либо сможет сделать, обратись я к нему за помощью, даже если успею закричать до того, как горло сожмут невидимые тиски. Я нахожусь под опекой, а заклятие может расценить подобное заявление прямой угрозой, в лучшем случае я свалюсь с тяжелой болезнью на неделю, в худшем на месяц. В таком случае Матильда сможет принимать за меня решения, а значит это упростит ей задачу по продаже. Мне нужно выиграть немного времени, чтобы придумать, как выбраться из западни, приготовленной мачехой. Вопрос “куда бежать”, после слов корнесса Айша, решился сам собой, а вот вопрос “как” предстояло хорошенько обдумать.

— Но как же? — тем временем удивленно восклицает Скайер, на совершенно нелогичное заявление глупой сестренки и пытается взять у меня чай. Я не выпускаю блюдце из рук и не позволяю мужчине забрать его. Так хочется, чтобы он наконец на меня посмотрел.

Корнесс Айш несколько раз безрезультатно дергает блюдце и в это мгновение, наконец, обращает внимание на меня. Сначала Скайер хмурится, затем его ярко-зеленые глаза быстро осматривают меня с ног до головы, в них мелькает заинтересованность. Корнесс легонько хмыкает, снова тянет чашку на себя, уже открыто мне улыбаясь.