Благодарная за освобождение магия ласкала свою хозяйку тёплыми любовными касаниями под кожей. Слегка покалывая, она пропитывала собой каждую косточку, каждый волосок. Окончательно слившись с нутром, магия запульсировала в сердце, готовая служить по первому моему зову.

– Немыслимо…

Мир вокруг стал как будто легче, приятнее. Глаза быстрее ухватывались за предметы, лёгкие дышали свободнее, а кожу приятно холодили незримые нити силы. Я протерла вспотевший лоб и размяла покалывающие пальцы. Мне было так легко, что даже не верилось в это блаженное чувство наполненности и полноценности. Всю жизнь я думала, что душу магию, а оказалось – я душила себя.

– Поздравлю. Твое слияние с даром прошло успешно. – Кэннур старший похлопал меня по плечу.

Колючий холод, пробежал по позвоночнику, и я невольно отшатнулась в сторону, смахивая его руку.

– Ой. – Я хлопнула глазами не понимая что произошло. Тело само шагнуло прочь, бездумно повинуясь голосу магии. – Простите, я не специально.

– Я понимаю суть твоего дара и не собираюсь обижаться на независящие от тебя инстинкты. – Себастьян кивнул проходившему мимо нас черноглазому парню в темно-синем костюме. – Дар гончей велит тебе держаться подальше от меня. Все-таки суть некроманта ближе к черно-магическому существу, чем к человеку. Даже некоторые неодаренные, знакомые со мной не один год, до сих пор обходят меня десятой дорогой. Я прожил достаточно, чтобы научиться не обращать внимания на подобные вещи.

Я закусила губу останавливая порыв высказать свои возражения. Всю жизнь меня сторонились и презирали лишь за то, что я своей внешностью напоминала им о неминуемой смерти от золотой лихорадки. Я не могла повлиять на наличие данной мне от рождения ненавистной особенности. Как и от Кэннура не зависело его черно-магическое нутро. Как Себастьян может сам сравнивать себя с бездновыми отродьями, оправдывая брезгливое отношение к нему? Несомненно, его безэмоциональная внешняя сухость и манера общения далеки от слова «приятный». Но он, определенно-точно, не был тем, кто заслуживает пробного обращения. Может во мне говорит жалость, или я прониклась к нему видя сходство в несправедливом отношении к нам, но я не считаю Себастьяна плохим человеком: он вёл себя резковато, но ни один из его поступков мне пока не навредил.

– Вы ни капельки не похожи на отродье, Себастьян. – Это был мой предел доброты к нему. Ибо подлый укол в шею всё ещё свеж в моей памяти.

– Сочту за комплимент.

Он слегка натянул губы и, чуть подняв руку, безмолвно предложил пойти к Академии.

Я покорно последовала вперед.

– Защитники нашли убийцу? – спросила я, разглядывая узкие, но поразительно высокие окна Академии. За столом Винсент поинтересовался у Себастьяна о делах в крае Мерцающей пыли, значит, Кэннуру точно известно о работе защитников.

– Да, – до раздражения коротко ответил он.

– Расскажите?

– Нет.

– Ну пожалуйста. Что вам стоит? – Я просяще заглянула в чёрные глаза.

Кэннур поджал губы, напряг плечи и отвел глаза, но я подскочила, вновь заглядывая в их черноту. Он перевёл глаза в другую сторону, и я последовала за ними. Себастьян, приняв правила игры, то разворачивался, то отворачивался, а в конечном итоге, вовсе, уставился в небо.

Не найдя выхода лучше, я растопырила на руках пальцы и вонзилась ими в рёбра, щекоча стройную холодную фигуру некроманта; не без брезгливости, конечно, но я старалась игнорировать принуждённое даром чувство и у меня это неплохо получалось. Граф резко скрючился, хрюкнул и в полном недоумение вытаращил на меня глаза, словно я оживший стул или что-то в этом роде: Себастьян не понимал резкой перемены моего к нему отношения или опешил от бесцеремонно наглого ощупывания его боков.