– Несмотря на все трагедии, тяготы и мрачные слухи, полагается держать лицо, – беззлобно перебила её Марина. – Нужно отвлекаться. Отдыхать. Жить дальше, в конце концов. Нам всем. Оттого, полагаю, нас и позвали. Чтобы поддержать, – она понизила голос, – а не только ради одной лишь Верочки Куракиной с её дебютом в «белом» классе.

– И вам не помешало бы последовать нашему примеру, – громким шёпотом добавила Наденька, пряча лицо за пудрово-розовым веером. – А то никому не будете нужны с вашими занудными книжками и новомодными заграничными журналами про науку.

– Мужчины вообще не любят женщин умнее себя, – вторила сестре Анна.

Шагаровы переглянулись.

Обе русоволосые, сероглазые и невысокие, они могли бы сойти за близняшек-балерин, если не знать, что девочки – погодки. В институт их отдали вместе, потому что младшая Наденька плакала без Ани так, что ничем не унять. Родители сжалились. Сёстры Шагаровы выросли похожими во всём, кроме некоторых особенностей, которые Варя замечала за ними с первых дней в Смольном. Анна была увереннее в себе и рассудительнее, а Наденька – веселее и шумнее, более склонна к слезам и беспокойному сну, но в то же время добрее сестры в житейских вопросах.

Вот и теперь на замечание о мужчинах Надя не преминула ответить:

– Где же ты нашла тут мужчин, милая сестрица, средь этой юной зелени?

– Да хоть бы и зелени, – Аня слегка качнула головой. – Наша Варенька всё равно не пойдёт танцевать ни с кем, кто бы её ни позвал, наперекор нам. Скажет, что это глупости.

– Полно вам. – Варя округлила глаза, заметив очередной строгий взгляд классной дамы, обращённый в их сторону, и одними губами произнесла: – Влетит.

Девушки обменялись тёплыми взглядами, похихикали промеж собой, да и затихли, приняв вид столь благовоспитанный и важный, что Варя почти не сомневалась: таких гордых птиц ни один юноша не пригласит на танец – постесняется.

Однако же, стоило князю Куракину отойти, чтобы поприветствовать новых гостей, а классным дамам занять свои места, всё переменилось. К ним начали подходить молодые люди, чтобы засвидетельствовать почтение, поприветствовать родственницу или знакомую и быть представленным остальным дамам.

Не прошло и десяти минут, как первую смолянку пригласил на танец её кузен. За ним последовала ещё пара приглашений. А затем адъютант громко объявил:

– Полонез!

И кавалеры принялись приглашать дам более оживлённо.

Незнакомый юнкер предложил танец пунцовой от смущения Эмилии Карловне. Та бросила растерянный взгляд на классную даму, и когда Марья Андреевна едва заметно кивнула, Эмили подала крошечную ручку юноше и позволила себя увести.

Подошли двое студентов, чтобы пригласить Софию Владимировну и Евдокию Аркадьевну. Следом какой-то особенно отчаянный дворянин забрал на танец княжну Куракину, не побоявшись её отца.

Варя, гадавшая, кто же обрадует вниманием трепещущую от волнения Марину, от нечего делать раскрыла голубой веер и принялась обмахиваться, чтобы чем-то себя занять. Она ожидала насладиться созерцанием полонеза в исполнении одноклассниц.

А затем случилось вовсе непредвиденное событие.

Проходивший мимо юнкер вдруг остановился прямо перед её стулом, загородив вид на бальную залу.

– Позвольте просить вас на танец, – обратился он к Варе, поклонившись.

Варвара медленно подняла на него глаза, чтобы без спешки убедиться, что он разговаривает именно с ней.

Ошибки не было.

Юнкер, высокий и чернобровый, глядел на неё с премилой улыбкой. Варя отметила маленькую ямочку на гладко выбритом подбородке, отсутствие каких бы то ни было глупых усов (или намёков на таковые), а ещё тёплые светло-карие глаза с золотистыми крапинками, глубоко посаженные и проницательные. Его тёмные волосы были зачёсаны назад и густо напомажены, чтобы удержать их в порядке, отчего от юноши тонко пахло лимоном.