– Хочешь поиграть в волейбол на моих плечах?

Я рассмеялась, но согласилась. Сидеть на его плечах, чувствуя, как он уверенно удерживает меня, было чем-то странным, но одновременно удивительно правильным.

После физкультуры в женской раздевалке ходили перешептывания одногруппниц. Говорили обо мне. Я притаилась за углом, чтобы меня не рассекретили, и прислушалась:

– Да у нее окружение из парней, с нами она даже поговорить не остановится, – сказала одна из одногруппниц.

– Она просто беспомощная дура,– с насмешкой добавила другая, – интересно, что Марк и Лев в ней нашли?

Последовал неразборчивый ответ, и компания прыснула от смеха.

– Она строит милую мордашку, а пацанам разве много надо? Надо ее проучить! – произнесла третья с явной злобой.

– Знаете, девочки, – перебила четвертая, которая явно устала от обсуждений и хотела сменить тему, – нам тоже нужны парни-друзья. Это статус. Почему только Кауфман должна находиться в окружении парней?

– Да! Да! А как же мы? Мы должны составить план, – подхватили остальные.

Я набралась смелости и вошла в раздевалку. Разговоры умолкли, пространство погрузилось в тишину. Много раз приходилось слышать, что женский коллектив – это змеиное логово, но когда ты у женского коллектива отнимаешь единственных мужчин – становишься врагом номер один. Таким врагом стала для них я.

Быстро переодевшись, я выбежала из раздевалки в коридор, где меня уже ждал Марк.

– Наши девчонки хотят меня проучить. Я слышала, они что-то затевают, – пожаловалась я Марку.

– Ничего удивительного, – хмыкнул Марк. – Они вроде считают тебя высокомерной стервой. Я такие сплетни слышал, да.

– Господи, Марк… Я живу свою жизнь и никого не трогаю.

– Этого уже достаточно, – усмехнулся Марк, потом добавил: – Не бойся, я с тобой.

– Они негодуют, потому что я дружу с парнями, – отметила я.

– А им кто мешает с нами дружить?

– Тут дело не в парнях вовсе, девчонки меня просто на дух не переносят, – я беспомощно вздохнула.

– Но может тебе стоит проявить к ним немного больше понимания и дружелюбия? – растянулся в вопросительной улыбке Марк.

– Не хочу я с ними дружить, если они болтают гадости за моей спиной, – выдавила я из себя.

– Лиль, да дружить с ними тебя никто не просит. Ты же знаешь, что людям свойственно создавать предрассудки без оснований. Они завидуют такой уверенной красотке, как ты. Унижая тебя, они получают удовольствие. Это для них, как котику сметанка.

Не обращать внимания на насмешки одногруппниц было задачей со звездочкой, но я старалась. В конце концов дальше косых взглядов и перешептываний дело не заходило. Я была под пристальным надзором девушек: если приходила в облегающем платье, была с новой прической, если говорила в коридоре с парнями – любое мое действие не оставалось без ехидного замечания. Публичные выступления были моей слабой стороной, а для них – настоящим праздником. Сердце бешено билось в груди, когда очередь доходила до меня, я старалась скрыть свою нерешительность, но все замечали, как я дрожу и борюсь со своим страхом. Одногруппницы самодовольно улыбались, не пытаясь скрыть торжествующей улыбки, сплетничали и кивали, демонстрируя свое превосходство. Я чувствовала себя жалкой, держалась только благодаря поддержке Марка и Льва.

Университет казался мне каким-то чужим и непонятным миром. Каждый новый день лишь укреплял мои сомнения, что учеба на историческом факультете – это не моe. Занятия казались безжизненными и унылыми, я будто теряла кусочек себя с каждой прослушанной лекцией. Мои мысли путались, словно разбросанные пазлы, а я не могла понять, как складывать их в единое целое. Но одно было ясно: я должна найти в себе силы продержаться. Еще один учебный год до окончания университета, и я буду свободна.