Какой-нибудь кусок стены, выкрашенной как в подъезде. Да хотя бы шкафчик из дешёвого пластика. Ну ладно, шкафчик. Понятно, что прошу слишком многого. Хотя бы одиноко качающуюся над входом лампочку. Просто лампочку, и всё.

Хунбиш попал внутрь огромного пузыря другой реальности.

Впереди был золотой занавес с росписью над ним – конечно, золотом. Высоко вверх карабкались балконы. Сколько рядов? Четыре? Он задрал голову и насчитал шесть золотых полос, опоясывающих зал. Люстра! На потолке – хрустальная люстра размером с автобус. Роскошь одновременно подавляла и вызывала восторг.

– За мной, – дёрнула его богиня. Она была одета в струящееся вечернее платье. «Да, выделяться нам не нужно, но это же Большой, что поделать». Хунбиш тоже переоделся. Теперь он был в белой футболке и джинсовом комбинезоне, поверх которого был наброшен клубный пиджак.

– Большой театр, – инструктировала его по дороге богиня, – стоит в центре Москвы. Да он и есть центр, если вместе с Кремлём. Его поставили двести пятьдесят лет назад. Ну, то есть где-то там ещё бегали голожопые аборигены и снимали друг другу скальпы, а тут уже стояла эта махина. И на сцене уже танцевали великие танцоры. Зайдёшь – не надо пялиться по сторонам, веди себя прилично. Дождёмся антракта, и будем действовать.

– Что нам нужно сделать? – спросил Хунбиш, уже не удивляясь этому «нам».

– Хороший вопрос, – сказала богиня. – Если коротко, нам нужно найти ответ. Слово. Какой-то знак. Что-то необычное.

– Необычное? – переспросил Хунбиш.

– Да, понимаю, – усмехнулась богиня. – Тебе будет непросто. Выбрать из всех необычностей самую необычную. Но ты уж постарайся. Хочешь паспорт?

Хунбиш промолчал.

– Я думаю, наш знак может быть или в оркестровой яме, или в императорской ложе. Больше негде. Это самые такие места. Нам придётся проникнуть и туда, и туда. Антракт – один, так что будем действовать оперативно. И импровизировать. У Жоржа есть знакомый в охране, и в ложу нас должны пустить, а вот с ямой пока непонятно. Поэтому с неё и начнёшь.

– Что всё-таки нужно искать? – спросил Хунбиш. – Я не понимаю.

– Ещё бы, – согласилась богиня. – Ещё бы ты понимал. Если даже я не могу разобраться в этой всей хрени. Как окажешься на месте, включишь камеру на телефоне и просто будешь снимать всё подряд. Концентрируясь на необычном. Крупным планом.

– У меня нет телефона, – напомнил Хунбиш.

– Да твою ж мать! – закрыла глаза богиня. – Точно. Жорж?

Небольшая заминка, и Жорж, не оборачиваясь, протянул им телефон с водительского сиденья.

– Какая же умничка, – похвалила его богиня. – Вот за что люблю Жоржа – так это за то, что он решает проблемы. Любой сложности. А если что-то не решает – значит, человек решить это не в состоянии.

В себя Хунбиш пришёл уже в кресле. Оно было приятным на ощупь, бархатным. Сидели они слева от сцены, в тринадцатом ряду. «Хорошая примета», – сказала богиня, когда они усаживались. В проходе парочки, приняв привлекательные позы, фотографировались на фоне сцены. Наконец, прозвенел третий звонок. Всё стало постепенно затихать. Сверху объявили о необходимости выключить телефоны, и Хунбиш потянулся было в карман, но богиня больно ущипнула его за руку.

– Охренел? – ласково осведомилась она. – Ну-ка не тереби ничего там у себя в штанах. Замри. Смотри вперёд.

Хунбиш стал смотреть.

Действие началось с просторных больничных палат. Заиграла музыка. С потолка опустились колонны. Девушка встала с кровати и начала петь. Она протягивала вверх руку, вставала, снова возвращалась в кровать. Хунбиш почувствовал, как его начинает втягивать внутрь её голоса.