Переменив позу, Я-Эльмон благосклонно кивнул:

– Рейн Л-Арджан, будь же честен, и да услышит тебя Великий Яр, и да отпустит твои грехи.

От злости хотелось рычать. Парад лицемеров! За отпущение грехов король, как и остальные, платил налог – озвучить бы его сумму!

А ведь правда, почему бы не сказать об этом? Рейн бросил быстрый взгляд в сторону – туда, где мог стоять Аст и одобрительно кивнуть или покачать головой.

– На службе Инквизиции я всегда старался ради блага короля и Кирии…

Слова, которые необходимо сказать, ему заготовили, и Алкерн, проверяя, выслушал речь не раз и не два. Рейн начал от себя, но держался того же стиля, чтобы ни прихожане, ни Я-Эльмон не заподозрили. Голос зазвучал негромко, размеренно:

– …Но на этой службе мне не раз приходилось творить черные дела. Я признаю, что нарушал заповеди, признаю, что потакал своим желаниям и слушал демона, и теперь я склоняю голову и нижайше прошу Великого Яра о милости прощения.

Рейн, продолжая стоять на коленях, развернулся боком – одной стороной к Я-Эльмону, другой – к толпе.

– Перед Яром, перед вами я признаю: моя служба Кирии началась с крови, и в этом моя вина. Я не только буду просить об искуплении, но и докажу решимость намерений.

Слова лились сами собой. Рейн знал, что каждое из них звучало так, как было принято говорить королю: приторно и чинно. Цирковая собачка лаяла, как научили. Но вот вместо лакомства ответили кнутом – она и сбилась.

– Я – Рейн Л-Арджан, король Кирии, заявляю, что стану бороться с тьмой, поселившейся в государстве. – Он выразительно посмотрел на Я-Эльмона. Тот сохранил невозмутимый вид, но рука с перстнями дрогнула. – Я не остановлюсь ни перед Детьми Аша, ни перед другой силой и встану на защиту Кирии, как было завещано Яром. Я прошу кира Я-Эльмона о возможности направить сумму налога, который король платит в казну Церкви, семьям погибших и раненых во время коронации.

Голоса: удивленные, поддерживающие, осуждающие – зазвучали громче. Я-Эльмон прищурился – это был хитрый змеиный взгляд – и процедил:

– Я благодарен Великому Яру, что в столь трудный час он привел к нам сильного и мудрого короля, и благодарен Арейну, что в его роду воспитан столь справедливый сын. Церковь почтет за честь помочь каждой семье, попавшей в беду. В свою очередь, она обещает выделить дополнительные средства нуждающимся, а также словом и делом помочь королю в его борьбе с темными силами Аша.

Рейн не скрывал довольной улыбки. Я-Эльмон не мог на глазах у всех отказаться от предложенной королем помощи и не мог сделать меньше его. Теперь пора повышать ставки.

Король продолжил уже громче, увереннее:

– Я склоняю голову перед Яром и перед народом Кирии и заявляю, что мои помыслы чисты, а дела идут от сердца. Совет – моя опора во всем, но я посмею без согласия большинства просить вас, кир Я-Эльмон, об отмене церковного налога.

Поднявшись, король свысока посмотрел на главу Церкви. Рука мужчины медленно потянулась к трости, точно он хотел пустить ее в дело. Рейн был уверен: не поднимет, не посмеет. Прижав ладони к груди, король шагнул к сидящим, которые не отрывали взглядов от него и Нола.

– Кир Я-Эльмон, вы верно сказали, что для Кирии настал трудный час. Мы многое пережили, и все: от простых рабочих до благородных киров – нуждаются в поддержке. Перед Яром и жителями Лица я прошу вас об отмене налога сроком на год, и пусть Церковь творит свое светлое дело без пошлин, налогов и сборов, как завещали Яр и Арейн.

Я-Эльмон так крепко сжал трость, что пальцы побелели. Он медленно поднялся. В зеленых глазах виднелась неприкрытая ярость, но голос не изменился. Глава встал рядом с Рейном: