Юноша закричал, нелепо взмахивая руками. Ката вскочила и плеснула похлебкой на пол. Он сделал шаг в сторону, заскользил по полу, рухнул. Вдохнув поглубже, девушка схватила инквизитора за волосы – они оказались совсем мягкими и шелковистыми, как у ребенка, и это прикосновение не вызвало неприязни, – и стукнула головой об пол. Парень затих, крысы слезли с него. Его губы были разорваны в кровь, щеки покрывали мелкие укусы.

Животные разошлись по разным углам и одинаковыми движениями поджали лапы. Они росли одновременно: шерсть укорачивалась, пока не исчезла вовсе, на голове же она, наоборот, стала длиннее, вытянулись лапы – все это заняло секунду, и момент, когда крысы превратились в девушек, казался расплывчатым. Ксолья и Антония выпрямились: одеты они были в простые тонкие рубахи до колен и только – Ката знала, что магия меняла минимум вещей, буквально, то, что неощутимо на теле.

– Лаар Семиликий! – выдохнула она.

Ксолья ободряюще улыбнулась:

– Мы не могли не прийти. Ты в порядке?

Антония наклонилась к инквизитору и, вытянув у него из кармана ключи, скомандовала:

– Нет времени, уходим!

– Нужно найти… – Ката замешкалась, не сумев признаться, что Нелан стал ей важен и она не может оставить его.

Ксолья разгадала ее мысли:

– Да, мы знаем, где он, и мы заберем вас вместе, не переживай.

Передав подруге ключи, Антония снова превратилась в крысу и первой побежала по коридору, изредка останавливаясь, чтобы встать на задние лапы и принюхаться. Ката задержалась на пороге, с жалостью глядя на юношу, в беспамятстве выглядящим еще более юным и печальным – Ксолья поторопила ее взмахом руки, заперла дверь, передала Кате ключи, и они побежали.

– Где Нелан? – шепотом спросила южанка. Коридор встретил абсолютной тишиной, и даже дыхание в этом безмолвии казалось слишком громким.

– На минус третьем, – откликнулась Ксолья. – Камеры там сторожат, но один охранник пока на ужине. Ты отвлечешь оставшегося, а мы его уберем, хорошо?

Ката кивнула – без всякой уверенности. Как она его отвлечет? А если он коснется ее? «Ради…» – она попыталась подбодрить себя и не смогла закончить.

Спустившись на минус третий этаж, девушки остановились перед входом в коридор. Ката со вздохом привалилась к стене. Ноги отвыкли от ходьбы, и даже короткий переход заставил их отяжелеть.

Ксолья подбодрила:

– Не бойся. Это же ради лучшей жизни, помнишь? Отвлеки его.

За поворотом слышались шаги: сначала они удалялись, затем приближались. Выглянув, Ката увидела ряды дверей и инквизитора в черных одеждах и сразу спряталась. Ксолья и Антония снова стали крысами и требовательно уставились на нее красноватыми глазками.

Ката сделал еще один глубокий вдох и вышла в коридор. Инквизитор обернулся, положив руку на кобуру.

– Помогите, – пискнула девушка и моляще протянула к нему руки. – Там… Там…

Мужчина шагнул навстречу. Две крысы прыгнули на него, ловко взобрались по штанам, куртке и вцепились в лицо. Взвизгнув, инквизитор отступил к стене. Ката вжала голову в плечи.

Пока одна крыса кусала его за губы, нос, царапала глаза, вторая соскочила с него, отпрыгнула и приняла человеческий облик. Антония вцепилась в инквизитора, увлекая на пол, и обеими руками сжала шею. Он пытался скинуть девушку, убрать яростно грызущую его лицо крысу, хватал их, но движения становились все слабее, слабее и наконец затихли.

Ката боялась шевельнуться.

По «делам» она не ходила ни с Каем, ни с Адайн и теперь четко, отчаянно и ясно девушка поняла, что она не могла и не хотела так жить. Да, ее приняли в Крысином совете, но вступила Ката в него не из-за себя – из-за другого. Правильного в этом не было, и все, что осталось сейчас – желание сбежать, забыть увиденное, больше не касаться этого.