Иван Федорович был очень старательным человеком. Не жалея личного времени, он в короткий срок натаскал свой ансамбль на исполнение двух вещей: «Светит месяц» и «Сулико». Старался он не зря. Приближался день выборов в Верховный Совет СССР и Сундукову с ансамблем было предписано принять участие в поддержании хорошего, праздничного настроения среди избирателей, которые, как всегда в день выборов, валом повалят на избирательный участок, чтобы успеть приобрести в организованном при участке передвижном буфете что-нибудь вкусненькое.

Наступил день голосования. При входе на разукрашенный знаменами избирательный участок звучали бодрые марши, исполняемые духовым оркестром. Избиратель, взбодренный напористой музыкой и пивом из буфета, растроганный пионерским салютом, который ему отдавали два пионера в парадной форме, стоявшие по обе стороны от избирательной урны, попадал на выходе из зала для голосования в небольшое помещение. Здесь маэстро Сундуков наносил последний праздничный штрих, оделяя избирателя либо грузинской, либо русской народной мелодией. Поскольку ансамбль мог исполнять только эти два музыкальных опуса, то к полудню утомленных мандолинистов и гитаристов натурально тошнило и от «Сулико» и от «Месяца». А может быть причина нездоровья заключалась в другом. В перерывах добрый Иван Федорович за свой счет поощрял музыкантов добрыми же порциями пива, которое начинающие лабухи, в тайне от маэстро, крепили заранее приобретенной водкой.

Потом-то были и «Марш мандолинистов» и «Вальс-фантазия» Глинки и многое другое. Участвуя в ансамбле, Барсуков настолько развил свои музыкальные способности, что, впоследствии, будучи курсантом военно-морского училища, организовал ротный неаполитанский оркестр. За помощью, в виде советов и нот, он часто наведывался на Моховую к добрейшему Ивану Федоровичу.

Период интенсивного наслаждения оперным искусством наступил для Барсукова во времена его обучения в Военно-морском училище, которое было расположено под Ленинградом в городе Пушкине. В те поры наслаждаться музыкой он предпочитал без компаньонов и компаньонок. Они мешали юному меломану. Известно, что при приглашенной в театр девушке, театральное действо становится для кавалера второстепенным. С приятелями-курсачами тоже было не до музыки. Их хватало максимум на два акта, после чего вся компания обязательно перемещалась в театральное кафе, которое в Мариинке славилось богатым набором крепких марочных вин, и опера дослушивалась в трансляции (для этой цели в кафе были установлены репродукторы). За период своего курсанства Лешка просмотрел весь репертуар Кировского и Малого театров оперы и балета. Некоторые оперы были им прослушаны два и более раз.

А вот балет он посещал не часто. И не потому, что балетная музыка простенькая, а из-за экзальтированности балетоманов, которые каждый балетный номер восторженно отмечали длительными аплодисментами, разрывая спектакль на отдельные концертные куски. Конечно, «Спартак» и «Лебединое» стояли особняком. Уже в своей взрослой жизни, когда приходилось часто выезжать в различные города Союза, он, будучи в командировке, обязательно посещал местный оперный театр, чтобы посмотреть «Лебединое озеро». Каждый театр ставил этот балет по-своему.

В Перми, например, это напряженная драма, точно разыгрываемая артистами балета. Дирижер не прерывал игру оркестра на аплодисменты балеринам. Лишь по окончании того или другого акта благодарная пермская публика взрывалась сочными овациями, восхищаясь мастерством танцоров и танцовщиц.

В Одесском же оперном театре «Лебединое» выглядело не очень ярко. В балете имеются сцены, где кордебалет, став на носочек одной ноги, а другую, оттянув назад, дружно подпрыгивает. Когда натуральные украинские балерины, по своей комплекции менее всего напоминавшие лебедей, начинали выполнять это упражнение, возникала опасность разрушения сцены.