Время пролетело незаметно. Оно никого не щадит, никого не признает, отказывается принимать во внимание какие бы то ни было ситуации.

На этот раз, очнувшись, Доик учуял вкусный запах. Он был сильно голоден. Дела не так уж плохи, раз его организм так среагировал на ароматы еды. Доик открыл глаза и понял, что находится в незнакомом ему месте. Он по привычке потянулся, но боль отозвалась во всем его теле.

– А-а!

К счастью, он был в состоянии ее терпеть. Взяв себя в руки, он осмотрелся.

«И где это я…»

Доик никогда раньше не бывал здесь. Обернувшись, он обратил внимание на подушку и одеяло, на которых лежал, они были мокрыми от пота. Но не успел он понять, что все-таки происходит, как перед ним открылась старая раздвижная дверь, которая, казалось, была поломана.

– Проснулся?

До носа Доика донесся насыщенный запах мяса. И первым, что увидел Доик, был именно кусок мяса в руке человека, открывшего дверь, а не его лицо.

– Мм…

Доик, словно беглец, голодавший несколько дней, торопливо заглатывал суп.

– Ешь помедленнее, а то расстройство желудка заработаешь, – произнесла тучного вида женщина, держа в руках тонкую сигарету.

Она с горьким выражением лица глубоко затянулась, а затем выпустила большой клубок дыма.

– А еще не стоит тут задерживаться. Ешь и уходи. Я никому ничего не скажу, так что не переживай.

– Прошу прощения…

– Ешь молча.

Несмотря на свой резкий тон, женщина налила Доику еще одну тарелку горячего супа.

– Спасибо.

Вместо ответа на благодарность она еще раз затянулась сигаретой.

Это был ветхий и довольно неопрятный ресторанчик, где основным меню были супы. Посетителей не было. За спиной женщины виднелась раздвижная дверь комнаты, где очнулся Доик, она выглядела так, будто вот-вот развалится. Доик поинтересовался, что с ней случилось, женщина вновь промолчала, подавая Доику гарнир, и снова закурила.

Спустя какое-то время она, разделывая потроха, начала что-то бормотать, будто бы говорила сама с собой.

– Иногда эти ублюдки бросают окровавленных людей прямо под окнами и уходят. Может, все дело в том, что вокруг довольно безлюдно, или в том, что моя забегаловка выглядит так, словно тут вечно закрыто. Но порой, когда я открываю утром двери, я вижу таких, как ты. Эти подонки точно заслуживают смерти.

– Послушайте, аджумма…[4]

– Если доел, ступай отсюда. Живи своей жизнью, только не совершай больше никаких ошибок. Я не буду никуда заявлять, так что можешь не переживать.

Доик понял, хоть и слишком запоздало, что женщина совершенно не желает вмешиваться в чужие дела. Поэтому он решил, что ему не следует больше пытаться задавать вопросы. Он был так сильно благодарен ей, что не мог выразить это никакими словами. Если бы не эта женщина, его не ждало бы ничего хорошего. Она была его спасителем. И он хотел отплатить ей хоть чем-нибудь. Доик считал, что так будет правильно.

– Аджумма, я…

Пока Доик пытался подобрать слова, он рылся в своих карманах, но внезапно осознал, что они пусты.

«Куда же он подевался?..»

Он обыскал все внутренние карманы и даже задние, но никак не мог найти свой бумажник. Доик был растерян, мало того что он не сможет заплатить за суп, он не сможет никак отблагодарить эту женщину. Он, конечно, думал, что она в любом случае откажется принимать его деньги, сколько бы он ей ни дал, но есть большая разница между отказом от благодарности и полной неспособностью поблагодарить человека.

– Извините, кажется, я где-то потерял свой бумажник. Я обязательно вернусь и отплачу вам хотя бы за суп…

– Хватить молоть чепуху. Даже не думай возвращаться сюда!

– Нет, но я ведь должен как-то…