Говорят, это произошло ночью.

 Словно юркий хорек, Варинор проскользнул под крылья спящему соколу. Осторожно разгреб на горячей груди птицы перья. И кольнул мечом в самое сердце, безжалостно и точно, так, что кровь рекой хлынула.

В гнезде сделалось мокро, липко. Птенцы, почуяв неладное, запищали, и Варинор, злясь на них, без сожаления сворачивал им шеи, чтоб они замолкли и не выдали его. С головы мертвой птицы сорвал он хохолок, нарвал полные карманы цветных перьев и  нежного пуха с птенцов. И скрылся, не замеченный никем, оставив разоренное гнездо, птенцов с вытянутыми тонкими шейками, замолкших навсегда.

Конечно, он отдал свою добычу рыжей жестокой девчонке. И та приняла ее - это потом понял Теренс по тому, с каким издевательством она смотрела на него, на принца, по тому, как она притворно строго поджимала губы и скромно опускала глаза, обходя его стороной.

И обнимала гордого донельзя Варинора.

А в его, принца Теренса, колчане король нашел стрелы, оперенные ярко-синими перьями.

- Как ты мог?! - выдохнул король, потрясая у лица сына этими стрелами. - Как ты мог!? Ради забавы, ради пестрого оперения?! Чудовище, убийца!

Король не поверил в то, что не сын его совершил это преступление. Не поверил в гневные оправдания - Теренс не умел оправдываться смиренно. Не поверил в то, что это Варинор сделал - Варинор делал скорбное лицо и говорил тихо о мести принца за то, что Варинор увел девушку у него. И этому поверил король.

В угоду богине, чтобы задобрить ее, как-то восполнить потерю, принца велено было высечь плетьми на площади, и все могли видеть его унижение, пока палач расписывал его обнаженную спину красными письменами.

И Варинор с ней тоже видели это.

Ее глаза смеялись - как же, самого принца подвела под бой, вертихвостка! А в глазах Варинора плескалось ядовитое торжество.

С тех пор клеймо чудовища плотно приклеилось к принцу, а осуждение близких ожесточило его сердце. Он действительно стал тем, кем его называли - эгоистичным и жестоким чудовищем, не знающим жалости. Потому что не видел, кого тут нужно жалеть.

…Один птенец остался из всего выводка; без тепла матери и без корма он угасал, не брал пищу из рук людей, и королева была безутешна.

Вечером после наказания Теренс зашел к матери. Шел и трясся, боялся, что и она оттолкнет, назовет гневно чудовищем. Но мать привлекла сына к себе, обняла. Она верила ему, а не Варинору. Да и ослабевший птенец, учуяв Теренса, потянулся к нему, как к чему-то знакомому, дающему ощущение надежности и защиты.

- Я выкормлю его, - произнес Теренс. Птенец жадно разевал клюв, требовал пищи, и принц - в этот день в его жизни был много боли! - порезал запястье и напоил птенца своей кровью. Рядом с матерью, рядом с ее нежной печалью, он понял, почувствовал, чего лишилось это маленькое осиротевшее существо. И понял, что он - счастливее этой птицы. Даже лишившись друга и любимой - счастливее.  - Это будет моими извинениями перед богиней. Я виноват…

Все-таки, он чувствовал свою вину в случившемся; это он рассказал Варинору о птице. Это он девчонку смутил волшебным, необычным подношением.

Но уже тогда Теренс был злопамятен и горд. Разум его быстро обрисовал бывших друзей самыми черными краскам, придал им самых отвратительных черт. Да, Варинор-хорек казался теперь Теренсу самым жутким существом на земле, но девчонка - вот где он видел истинное зло! Ради тщеславия заставила этого пройдоху сотворить такую мерзость?! Не ужаснулась, не оттолкнула, приняла то, что он добыл, приблизила к себе?

С удивлением Теренс теперь видел ее черты во всех женщинах, любящих подарки. И казалось ему, что у них у всех сердца полны жадности, и что они с одинаковой радостью примут и побрякушку, и окровавленное, трепещущее сердце, если это польстит их самолюбию.