Поглаживая мой живот, Медведь медленно ведет пальцами выше. Очерчивает низ груди обеими ладонями, а после дразнит пальцами соски. Я задыхаюсь от жара, которое источает его тело. Но начинаю дрожать от холода, когда в тот же момент меня касается Ворон.

Ворон в два счета справляется с пуговицей и молнией на моих джинсах. И резко стягивает мои джинсы к щиколоткам.

Белья на мне нет.

Пока Медведь пропускает соски через свои пальцы, Ворон следит за этими ласками так внимательно, как будто от этого зависит чья-то жизнь. Сам он снова откинулся назад и больше ничего не предпринимает.

Татуировки темнеют и сливаются, не давая разглядеть узоры на его плечах и правой руке. Темно-русые волосы спадают на лоб. Ворон тяжело и глубоко дышит.

Я перехватываю его взгляд, который обжигает холодом, пока прикосновения Медведя сжигают заживо. Я не должна чувствовать такое сильное удовольствие, только не с ними. Но воззвать к ненависти сейчас невозможно. Мое тело давно жаждало свободы. Мне двадцать один, я знаю, что такое секс, пусть никогда и не занималась им по-настоящему.

Я кусаю губу, чтобы не стонать. Не знаю, как Медведю удается добиться от моего тела такого отклика, только касаясь груди. Соски покалывает под его пальцами, а возбуждение разгорается в крови.

Медведь кусает меня в шею, сильнее выкручивая между пальцами соски. На этот раз я не успеваю задушить стон, а еще понимаю, что выгибаюсь в его руках, прижимаясь ягодицами к его твердому члену, потому что теперь сама хочу этого.

И все это на глазах у Ворона, который, кроме того, что расстегнул мои джинсы, больше ничего не сделал. И никак не касался меня.

Ворон все еще сидит на кровати, хотя я на какую-то секунду успела позабыть о нем, растворившись в мягкой ласке Медведя. Я не знала, что такой огромный мужчина, как он, может быть таким. Что умеет касаться так нежно, невесомо, даже без напора и принуждения.

Может быть, это даже не будет больно.

Хотя сомневаюсь. Не с его мачете в штанах.

А потом Ворон все-таки касается моего живота.

Сейчас его прикосновения словно подбрасывают сухих дров в полыхающий костер. Языки пламени взмывают сразу к небу.

На моем теле снова две пары мужских рук, и я не могу сдержать стона.

Ворон поглаживает низ живота, пока Медведь снова и снова щипает грудь. Я пытаюсь сосредоточиться, сдержаться, усмирить тело, но рассыпаюсь на атомы, стоит пальцам Ворона опуститься еще ниже.

Он медленно проводит между моих ног тремя пальцами, не сводя с меня глаз.

Сейчас я впервые понимаю, как везло тем девушкам, которые попадали к ним в руки еще семь лет назад. Тогда они были нежнее и осторожнее и, должно быть, это было что-то фантастическое. Хотя теперь они должны быть ещё опытнее, и кое в чем мне тоже повезло.

Но с другой стороны — в их глазах я всего лишь подстилка на ночь. Их не заботят мои чувства и ощущения и то, что я буду думать о них после.

Мои мысли тут же подтверждают действия Ворона. Обменявшись с Медведем быстрыми взглядами поверх моего плеча, на смену неспешной ласке, от которой я млела, внезапно пришли совсем другие действия.

Медведь, надавив на плечи, вынудил опуститься на пол. Коленом раздвинул мне ноги.

Ворон сгреб мои волосы и притянул мое лицо ближе к своему. Я задержала дыхание от неожиданности, хватаясь руками за край кровати для устойчивости.

На миг мне казалось, что сейчас он меня поцелует. Но нет, Ворон только сильнее поджал тонкие губы и бросил грубое:

— Давай.

По-прежнему сидя на кровати, Ворон расстегнул резко и быстро собственные джинсы.

Ворон — второй мужчина, которого я вижу обнаженным. И я, черт возьми, не вижу большой разницы между его членом и членом Медведя.