Паутинка закачалась в беззвучном воздухе и порвалась.

Сёма сел на траву и посмотрел на Саяну.

– Мне нужно к чаатасу.

Саяна остановилась на камнях.

– Зачем?

– Там еще осталось золото, мне папа рассказывал.

– Копенский чаатас затопили.

Сёма серьезно посмотрел на Саяну.

– Я знаю, я видел – там остались стелы.

Около деревни, совсем недалеко от бабушкиного дома, лежало маленькое озеро, истоптанное коровами. Вдали, за трассой, были сопки с редким лесом по северной стороне. В сторону вместе с тянущимися вдоль асфальта столбами к Абакану уходило большое кладбище, на котором бабушка уже наметила себе место.

Сёма отпросился поиграть с мальчишками, а сам пошел в сторону засохшего водостока, где ждала его Саяна. По дороге он остановился около одноэтажного здания, на потертой табличке которого Сёма прочитал: «Московский клуб». Удивившись, Сёма отправился дальше.

– Пошли, – дернула Сёму за руку Саяна и, взмахнув длинной юбкой, сбила цветочную пыльцу.

– А как село называется?

– Московское. А что?

Сёма дернул цветок пижмы. Не поломался. Тогда он рванул ее на себя, оторвал корень с листьями и понес солнечные бутоны дальше.

– Куда мы идем?

– В Долину Царей…

Сёма почему-то вспомнил тот осенний вечер, когда экспедиция из немецкого университета ускоренно возвращалась с раскопок в Хакасии к себе на родину. В Москве один ученый забежал к Сёминому отцу перед отлетом, и они заперлись на кухне. Мама ушла в другой конец квартиры пылесосить, а Сёма подкрался к кухонной двери и сел там на пол.

– Ты знаешь, за сколько немцы выкупили лог?

– За много…

– За 5 миллионов евро.

– Это сколько?

– Много… Отец вырос в этой деревне. Он тоже хотел поехать. Но его не пускали. А их пустили. Они копали несколько лет, хотели найти в нем царские богатства. И ничего не нашли.

– Собаку они нашли там и тряпки какие-то.

– Вещи тагарцев?

– Наверное, тагарцев. Светловолосых людей. Как ты.

– У меня мама светлая. Она с Алтая. А папа хакас. И они с папой не любят тывинцев.

– Тывинцы после армий монголов добили хакасских кыргызов…

– А до монголов алтайские тюрки разбили жужаней и создали первый тюркский каганат?

Саяна с интересом посмотрела на Сёму, который еле доходил по росту ей до груди, и медленно ответила:

– Там много каганатов было…

– Но ведь тот был самым большим! От Китайской Великой стены до Боспора и Средней Азии!

Саяна остановилась:

– Ты откуда это все знаешь?

– Мы сейчас как мои родители. Они так спорят во время праздников, когда все расходятся по домам. Мама моет посуду. Мы с папой раздаем стулья. Я раньше засыпал рано, а потом начал слушать.

Саяна улыбнулась, поправила волосы и протянула руку вперед.

– Видишь камни на этом холме? Это древние ворота в Долину.

Перед Сёмой стояло одиноко два высоких менгира. Узкими гранями они были обращены на восток и на запад, будто все еще выпуская души умерших князей в иной мир.

Вечером солнце садилось за гору, всегда золотое и необыкновенное.

Бабушка, в яркой широкой юбке, с тюрбаном на голове, вышла на улице к забору. Сёма сразу узнавал свой дом по ее красному платку. Каждый вечер она останавливалась около калитки дома и разговаривала с соседями. У всех бабушкиных приятельниц были круглые лица цвета палящего солнца. Тень быстро шевелилась в их морщинах, когда соседки тяжело передвигали свои старые и плотные тела, расходились по своим домам.

Обычно после этих вечерних переговоров бабушка садилась на лавочку, обнимала Сёму и начинала говорить:

– Ты знаешь, мир можно познать и не гоняясь на самолете по континентам. У нас была в роду бабка – шаманка, так она через свою печную трубу в доме, через дым от огня, через черные фигуры на закате, по теням от холмов и камням могла тебе рассказать все об этом мире.