И колбасы с хлебом надо отвезти. И минералки! Полторашку.

А дальше он позвонит друзьям, и они за ним приедут!

Прикидывая, сколько денег уйдёт на очередное спасение «сазанчика», я опрокинула в себя полрюмки вонючей дряни и по дороге в кровать привычно заглянула в дочкину комнату.

Нет…

О не-е-ет…

Я же не сплю! Я же глаз ещё не сомкнула!

Но вчерашний кошмар, слегка померкший из-за спасённого сазана, вернулся. Во всей красе и полноте. Вот он. Мама, мамочка, что же это такое?!

Я шагнула в комнату, протёрла глаза, но ничего не изменилось.

Моя дочь тоненько посапывала, едва слышно. Сладко спала. В обнимку с большим зайцем, связанным мной собственноручно. Вытянув одну ногу и поджав вторую так, что коленка упёрлась в подбородок. Одеяло скомкано на спине, а ноги прикрыты только короткими пижамными штанишками. Пижамка была готичная: чёрная, с полным изображением скелета. Череп нарисован на капюшоне, сползшем сейчас с головы. К счастью. Будь капюшон на месте — я бы, наверное, заорала в голос.

В общем, всё как всегда.

Не считая того, что спала Маринка в воздухе. Не меньше чем в метре над кроватью.

Беззвучно всхлипнув, я очень осторожно подошла к дочке вплотную и подвела под неё руки.

— М-м-м… — промычала Маринка, переворачиваясь на другой бок.

О боже!..

Я потянула её к себе. Удалось. Как и прошлой ночью. Прижав к себе и почти не замечая тяжести, опустила дочь на кровать. Укрыла. Постояла рядом — даже не знаю сколько. А потом убежала на кухню, трясущимися руками поставила чайник, села и тихо разрыдалась.

Я не сплю!

Моя дочь — лунатик?! Но это было бы полбеды. Это, кажется, лечат… Только лунатики — они же ходят во сне? А не висят в воздухе над кроватью! Так вообще не бывает. Я никогда о таком не слышала!

Хотя в свете сазана, превратившегося в человека, а потом в кота, удивляться, наверное, нечему… Видимо, лечить нужно меня. Иначе завтра на моём балконе устроят стоянку инопланетяне.

Накидав себе без счёта кофе в чашку, я сбегала за мобильником и закрыла дверь на кухню.

— Ян?

— М-м-м… — промычала мне в ухо подруга.

— Ян, ты спишь?

— Угу…

— Я-ан, проснись!

— Уже, — хрипло ответила она. — Я на дежурстве так-то. А ты чего среди ночи?

— Ы-ы-ы… — сообщила я, размазывая по щекам слёзы, и от этого Янка, похоже, проснулась окончательно.

— Данилова! Соберись! По какому поводу сопли?! Случилось что?

Ну да. Не каждый день я звоню, рыдая в трубку. И никому другому в такое время и в таком состоянии звонить не стану. Только ей.

— Ясь, у меня Марина…

— Что?! Что с ней?! — перепугалась Янка.

Кое-как, перемежая слова всхлипами и шмыганьем, я изложила ситуацию.

— Сойка… — сказала моя подруга очень странным тоном. — Послушай, ты вот что…

— Я тоже думаю, что меня глючит. Но ты можешь приехать и посмотреть. Может, это мне в психушку пора, а не Ма-аришке-е-е… Можешь приехать?

— Не реви! Я не могу сейчас, вдруг вызов. Успокойся, всё нормально. Она спит?

— Спит! Что-о норма-ально? Что тут нормального?!

— С Мариной всё нормально! Скажи мне, Данилова, у неё месячные пошли, да? Когда?

— При чём тут?..

— Я тебя просила мне сказать, когда начнутся! Просила?!

Нет, я точно рехнулась. В психушку надо было звонить, а не Янке.

— Просила… — согласилась я.

— Когда начались?

— Да вот в марте.

— Ты почему мне не сказала?! — рявкнула подруга.

— Ян, ты-то в уме? Ну… Я забыла. Да. Но при чём тут…

— Так, успокойся! Всё хорошо, поняла? Я приеду сразу, как сменюсь. Отметим.

— Чего-о отметим? — снова всхлипнула я.

— Взросление Марины Викторовны отметим. А сейчас иди в кровать. Прямо сейчас! Быстро! — потребовала Янка.

— Ну иду…

— Отлично. Легла? Умничка моя! А теперь спи. Спи, Сойка. Всё хорошо… Засыпай, душа моя… Слушай меня и засыпай… Спят усталые игрушки… книжки спят…