Он смотрел в пол. Не пытался приблизиться. Развёл руками и нерешительно предположил, всё же глянув на меня:

— Орхидеи?..

Ладони у него были узкие, с длинными пальцами. Музыкантские такие.

— Ничего не надо, — попросила я. — И говорить нам не о чем. Не обижайтесь, пожалуйста, но лучше вам уйти.

— Но почему, Софья? Неужели я вам настолько противен?

— А я вам что, безумно нравлюсь?

Ну не удержалась!

— Не безумно, — кротко ответил герцог. — Но вы очень милы… Даже не случись… случившейся истории, я хотел бы познакомиться с вами поближе. Вы…

И снова тяжкий вздох. Слов не хватает, понятно. Не привык вместо пирожного кусочек хлеба получать.

— Возможно, я бы согласилась с вами общаться, не будь вы котом, — почти честно ответила я.

Не согласилась бы на самом деле! Смысла не вижу. Но данный аргумент нужно объяснять, а вот кошачье происхождение — факт, который никуда не денешь.

— Но чаю попить? — умоляюще вопросил котяра. — Всего лишь! И я сразу уйду, обещаю!

Мой домовой, всё это время упорно молчавший, наконец резюмировал:

— Чаем можешь напоить. Зла он и впрямь не питает. Нет в нём беды.

— Он кот, — прошипела я сквозь зубы.

— Кот коту рознь, — философски выдал Пиц. — Этот вон розочки притащил, торт не из дешёвых… А мог бы шантажировать, между прочим. С тобой это несложно. Правда, Константин Андреич? Вы ж у нас в городе человек большой, важный? Да и у себя в мире статусом немалым обладаете.

Герцог молча поклонился вторично. На этот раз точно Пицу.

— Ты присмотрись к нему, Софья! — почти приказным тоном произнёс домовой. — Не век же без мужика в доме куковать.

Чего?!

Я аж дар речи потеряла.

А означенный мужик скромно потупился, а потом остро, знакомо уже глянул на меня своими анимешными глазищами и вдруг улыбнулся, да так, что я, хоть и взрослая уже женщина, растерялась. Даже внезапное предательство моего хранителя — кстати, опустившего веник! — слегка померкло в свете этой улыбки. Смущённой, нервной — словно у восьмиклассника, впервые в жизни пригласившего на танец девочку…

— Беды от него не будет, — повторился Пиц. — А плюсы могут проявиться.

— Ну хоть это радует, — саркастично кивнула я.

Домовому я верила. Но дело было не в нём. И не в смущённой улыбке гадского кота. Просто… наверное, мы действительно в ответе за тех, кому спасли жизнь.

Это раз…

Все люди и впрямь разные, коты они или медведи. И если я спасла этого конкретного кота, большого и важного, то, может быть, он способен приструнить других котов? Ну — вдруг?!

Мужик мне не нужен. А вот защита…

Это два.

Ты, Сойка, наивная дура. Благовоспитанная, начитанная, доверчивая, порядочная… что там ещё? Но дура дурой!

Это три.

Досчитав до трёх, я не слишком приветливо сказала:

— Ладно. Давайте ваш торт. — И домовому: — Веник далеко не убирай!

— Ну что ты, хозяюшка! — ответствовал хранитель, испуская целый сноп разноцветных искорок и превращаясь в лохматый конус. — Кот коту, понятно дело, рознь, но доверие ещё заслужить надобно и оправдать. Чуть чего — и я его ух! Полетит шерсть-то по закоулочкам!

***

Торт был не просто недешёвый. Роскошный был торт. А помимо торта в пакете, оставленном курьером вместе с цветами, обнаружились: жестяная банка чая (все надписи не по-русски), три разные коробки шоколадных конфет и свежие, тёплые ещё круассаны.

Герцог, избавившись от пальто и ботинок, примостился на табуретке у окна — там же, где в прошлый раз. Но вот выглядел он совсем иначе. И контраст был настолько разителен, что я, заваривая чай, периодически косилась на сильно похорошевшего котяру в костюме-тройке, сшитом явно на заказ.

То есть похорошел он в сравнении с тем голым осклизлым типом, потихонечку сдиравшим с себя чешуйки. Одежда действительно изрядно меняет внешность. Сейчас на моей кухне сидел уверенный в себе, обеспеченный и даже, пожалуй, шикарный мужчина — а не оголодавший бомж с диким взглядом. Разве что тёмные круги под глазами ещё не сошли.