Долгий целый станьен пути проделали нары до шкафа, Марко тужился и потел, толкая их, глубоко дышал, стараясь это делать как можно тише. Всё, первый этап завершён! Теперь быстрее наверх. Мальчуган встал на топчан, подтянулся на руках, закинул ногу и с усилием взобрался на столешницу, сел на ней на пару секунд – перевести дух. Марко смахнул рукавом сорочки пот со лба, поднялся и вытянулся во весь рост к заветной двери сокровищницы. Есть! Достал! Он вытащил наугад два мешочка с тесёмками и начал их суетливо развязывать.

За спиной нарушителя громовым раскатом прозвучали негромкие слова маменьки:

– Похоже, юноша, ты преступил мой запрет.

Слова ледяным кнутом обожгли Марко, от страха и неожиданности он выронил сладости, они упали, рассыпавшись по столешнице. Руки и ноги кнезёнка застряслись.

Он медленно обернулся: на пороге кухни стояла его маменька Брунхильда, в своём неизменном чёрном платье-жилете с длинными рукавами. Платье было длиной до пола, так что невозможно было увидеть, какую именно обувь княгиня сегодня соблаговолила надеть. Из-под высокого стоячего воротника выглядывали края белой рубашки. Такой строгий чёрный наряд разительно контрастировал с белоснежно-бледной кожей Брунхильды, на фоне которой тонкие алые губы ярко бросались в глаза. Не исключено, что княгиня своим нравом и внешним видом внесёт свою лепту во всепоглощающем распространении легенды о том, какими было валашские и трансильванские вампиры.

Маменька медленно и абсолютно бесшумно, словно плыла по воздуху, приблизилась к Марко и тихо сказала:

– А теперь, маленький воришка, положи сладости и подвинь топчан на его место.

За всю свою недолгую жизнь кнезёнок ни разу не слышал, чтобы Брунхильда повышала голос. В этом не было необходимости: в звучании её негромких слов было достаточно стали и льда, чтобы смысл с болью проникал прямо в мозг, на уровень образов, идей и прямого понимания.

У Марко от страха, который быстро разгонялся до уровня панического ужаса, застучали зубы, ещё сильнее затряслись руки, он начал неудержимо потеть, так что аккуратно собрать сладости и водрузить мешочки на их законное место получилось с изрядным трудом. Зато подвинуть лежак на исходную позицию страх только помог, сил будто прибавилось вдвое.

– Снимай штаны, молодой человек, – приказала маменька.

Марко заплакал, стараясь не всхлипывать и вообще издавать как можно меньше шума, стыдливо стянул штаны.

– Ложись на топчан.

Сын лёг. Брунхильда примерилась к розгам различной толщины и гибкости, стоящим возле стены в кадке с солёной водой, выбрала для начала самую толстую.

Удар! Марко сжал зубы, не проронив ни звука. Ещё удар по оголённым ягодицам! Молчание.

Маменька для своего сыночка взяла прут потоньше и всекла с предельной скоростью, на коже Марко вспухла ярко-красная полоса. Ещё размах, свист, удар! Ещё один след на коже, ещё один гвоздь в крышку гроба под названием «доверие к женскому полу и психическое равновесие». Мальчик громко всхлипнул, не сумев сдержаться. С порога кухни чуть не сорвался второй всхлип, откуда подглядывала няня, и только зажав рот рукой, она сумела смолчать. Донка застала часть экзекуции, ей было очень жалко Марко, и его шалость не стоила столь жестокой кары, но она, бесправная крепостная, не смела ничего сказать супротив воли княгини.

– На сегодня достаточно, – лёд и стужа прошелестели из губ маменьки. – Ты и впредь будешь получать наказание, Марко Склавул, пока не уяснишь себе, что правила созданы, чтобы их соблюдать. Вся Вселенная возвёрнется в хаос, если плевать на законы, традиции и запреты. А теперь вставай и оденься.