Именно тогда я понял, что истинная любовь не всегда заметна, что настоящая любовь может быть глубоко внутри. Но она проявляется, когда это необходимо больше всего.

Как же я любил своих одноклассников! Конечно, все они были далеко не ангелами, но было в них такое огромное разнообразие поступков и эмоций, что позволяло всем нам чувствовать яркость жизни. Не думаю, что мне каким-то неведомым образом повезло с моими одноклассниками. Ребята как ребята, но, я думаю, что дело было в том, что мое мнение очень часто совпадало с мнением большинства. А это было мне, как вы понимаете, по душе. То есть, скорее всего, да, повезло мне с ними!

Не все поступки и эмоции были с положительным окрасом. Мы, как и любые школьники, при любой возможности ругали школу. За ее порядки, за то, что она, как нам часто казалось, отнимала наше время.

И вот, одной из таких негативных эмоций была наша нелюбовь к директору. То есть, я не думаю, что директор школы – это та профессия, которая призвана рождать в учениках любовь. Но у нашего директора была одна особенность, которая причиняла нам повышенные неудобства. Нет, тут дело не в том, что мы, как и положено, всем ученикам, боялись его. И дело было не в том, что он был очень строг, наоборот, по нашему мнению, он был слишком добрым.

Самое главное его качество, которое бросало нас в дрожь, было то, что он любил записывать все свои замечания в дневник. Вот так, бегал ты, например, не перемене и натыкался на директора. Думаете, он ругал нас грозным голосом, стыдил при всех, или отводил к классному руководителю на разборку? Если бы! Вместо всего того, что положено, как нам казалось, делать директору, он просто просил принести дневник, а когда получал его, молча что-то в него записывал и возвращал с улыбкой.

Как вы понимаете, все эти записи потом попадали на глаза к родителям, после чего происходили вполне очевидные вещи – различные наказания. Кому-то на целую неделю запрещали гулять, кто-то лишался сладкого, а мне чаще все запрещали встречаться с моим другом – Лешкой, наступала грусть-печаль.

Кроме того, записи директора портили весь дневник. Юрий Константинович не делал исключения никому. Отличник ты, троечник или вовсе, хулиган, все наши дневники выглядели одинаково – как неизданная книга мыслей нашего директора. А мыслей у Юрия Константиновича было, ой как много, да и почерк у него был ого-го, какой размашистый! Да-да, иногда его записи занимали все страницы одной недели, не оставляя надежды на то, чтобы как-то их стереть, ну или еще как извести. Был за нами всеми грешок, мы часто стирали или вырывали листки дневника с грозными, но миниатюрными, по сравнению с записями директора, строчками учителей.

Одним словом, нам все это изрядно докучало и мешало. Да, так мы и считали, что поведение и пагубная для наших дневников привычка Юрия Константиновича мешали нам в полной мере радоваться жизни. Как вы понимаете, именно поэтому у каждого ученика нашей школы, так мне казалось, и у каждого моего одноклассника, это, несомненно, была как минимум одна сокровенная мечта, – чтобы у нас поменялся директор. А если чего-то сильно хочешь, то это иногда сбывается.

Настал и в нашей школе «праздник». Я сидел в кабинете истории и лихорадочно пытался вызубрить главу про первобытных людей. Мне никак не удавалось понять, как наши предки могли изготовить такие копья из камня, которыми они могли завалить целого мамонта.

Мы, мальчишки, в лесу часто пытались что-то выточить из камня, даже разбивали камни, как это было описано в учебнике истории, но не получалось у нас такого грозного оружия. Как мы ни старались. Максимум, что в итоге выходило – палка-копалка, которой мы могли только вырыть небольшую ямку. На копье это все не тянуло и с большой натяжкой. Первый же корень на пути нашего «копья» становился непреодолимой преградой, и копье с унылым треском ломалось. Какой там мамонт! А ведь в главе про первобытного человека так было и написано, что кроманьонцы могли добыть мамонта с помощью своих первобытных копий с каменными наконечниками. Поэтому я и не мог поверить. «Ну, уж нет, этого просто не может» – быть, думал я. Проверено! Свалили все на первобытного человека, сделали из него инженера, выпускника вуза. Ну не мог же первобытный и чумазый предок быть умнее нас, прогрессивных школьников. Максимум, во что я готов был поверить, так это в то, что наш дремучий предок сидел в своей пещере и ел те самые коренья, которые с трудом вырывались из земли этим самым каменным наконечником.