– Именно. Потому теперь, смывая грех младшего брата, мне служит средний и будет служить, пока вся коллекция и все книги не вернутся на место. Но, как вы понимаете, возвращать их мне никто не торопится.

– Милый мой граф, – рядом возникла старуха, вся в чёрном бархате и рюшах, благоухая парфюмом, что так резал нос, и с излишне заметной краской на лице.

Мия так и не смогла уловить, кем она приходится графу. Но отношения, судя по его нежной улыбке, самые добрые.

– Занят ли чем-нибудь ваш милый слуга сегодня ночью?

“Фууу!” – мысленно скривилась Мия, видя алчный, голодный блеск чёрных глаз старухи. Стоящий рядом баронет едва заметно выдохнул, испытывая явное облегчение.

Дважды фууу.

Удивительная прыткость для такой развалины.

Пока граф не успел ответить, Мия погладила его руку, привлекая внимание, и взглядом указала на эльфа. Едва ли граф сильно заботится о своём рабе, раз готов одолжить его этой жуткой развалине.

– Всегда хотела пообщаться с эльфом. Они такие интересные! – с преувеличенным интересом произнесла Мия.

– Вы, моя дорогая Марго, никак не наиграетесь, – пожурил старуху граф, трепетно беря её за руку. – А после вас его несколько дней нельзя использовать. Потому уступим гостье, но завтра он ваш, обещаю.

Сжав сухие губы, "дорогая Марго” одарила Мию испепеляющим взглядом и, дёрнув баронета, словно зазевавшуюся собачонку, отошла в сторону.

– Вы ей нравитесь, – засмеялся Виланд.

– Сильно сомневаюсь, – чувствуя, как от взгляда старухи бегут мурашки по спине, отозвалась Мия.

– Она просто чуть завидует. Вы вечно молодая дева, а она заперта в теле мерзкой старухи, – просто произнёс граф. – Порадуемся, что у неё нет таланта к магии. Боюсь, она натворила бы великих бед, если бы обрела возможность манипулировать энергией.

– Страшно подумать, – передёрнула плечами Мия.

На обед подали дичь в яблоках и ещё какие-то деликатесы.

Несмотря на середину дня, комната тонула в темноте, свечи едва освещали стол с угощениями. Слуги разливали вино, гости вкушали изысканные яства, Мия пилила на кусочки печёное яблоко.

Она могла бы поесть ради вкуса, но опасалась, что отсутствие сердца нарушает работу тела, которое живёт за счёт накопленной энергии. А значит, переварить еду она не сможет, та будет лежать в желудке и портиться. Даже ради самого изысканного вкуса Мие не хотелось потом чистить желудок.

Потому она наблюдала за окружающими. Баронет много ел и ещё больше пил. Выглядел он болезненно бледным, с синеватыми губами, как бывает при анемии.

Зато Марго цвела и пахла, щёки и губы порозовели, а глаза не выглядели окнами в бездну. Словно бы и морщинок стало меньше, хотя, возможно, их скрадывало освещение. Она резала или, скорее, терзала мясо с кровью, настолько плохо прожаренное, что оно больше походило на сырое. Ни овощей, ни фруктов. Отдельный слуга доливал ей красного, густого вина в бокал.

От одного вида старухи по спине бежали мурашки.

Граф тоже почти ничего не ел. Много шутил, рассказывал истории, всячески развлекал публику и резал, резал, резал в тарелке разные кусочки блюд. Иногда, насаживая на вилку, подносил к губам, но вместо того, чтобы съесть, вновь начинал говорить, откладывая вилку и начиная резать, резать и резать.

Его подхалимы ели словно последний раз в жизни. Казалось, если бы не остальные гости, они ели бы руками.

Сейчас, оказавшись к ним поближе, Мия не понимала, отчего граф позволяет подобным людям находиться рядом? Словно собрали городских сумасшедших, причесали и одели в дорогие наряды. Взгляды их казались мутными, безумными, а оскалы плотоядными. Все как один сверкали неестественно белыми, ровными зубами. Глумливо хохоча между собой, они казались сворой чумных крыс.