– Конечно есть! Спасибо! – радостно отозвался Иван, присаживаясь рядом с Полиной. – Меня зовут Иван.

– А меня – Полина. – представилась Полина в парке.

– Вот зачем я его тогда пригласила присесть? – с досадой сказала Полина у мониторов. – И почему меня понесло на откровенность?

– Любовь! Судьба! – тихо повторили Марта и Теодор.

– Ну и вот, раз маме не удалось стать тоже прима-балериной, – продолжала Полина в парке, – она решила, что природа на ней отдохнула, и, соответственно, её дочь, то есть я, должна будет добиться всего того, чего не смогла добиться она сама.

– Должна? – сочувственно повторил Иван.

– Именно! В общем, на меня возлагалась обязанность и честь продолжить нашу знаменитую династию. Другого пути мама для меня просто не видела. К тому же на экзамене в училище преподаватели сказали ей, что у меня прямо-таки выдающиеся данные.

– Они ей врали?

– Нет. Данные были. Но одних данных маловато…

– Понятно. И что же было потом?

– Ну, что… Я закончила хореографическое училище, и поступила в труппу нашего музыкального театра. И встала там в глухой кордебалет. Вот уже три года – ни единой сольной партии. Моё самое выдающееся достижение за это время – четвёртая гусыня справа в танце маленьких лебедей.

Обе Полины, в парке и у мониторов, одновременно криво усмехнулись.

– Это несправедливо? – спросил Иван.

– Это правильно. – со вздохом ответила Полина. – Балетмейстеры и режиссёры – они ведь не дураки. Они с детства вычисляют тех, кому суждено стать звёздами, а кому – нет. Так что я даже рада, что на меня наехал тот мажор на джипе.

– Нашли чему радоваться!

– Ну, вот такая я! Не такая, как все… А маме я сказала, что просто не люблю балет. И чувствую себя теперь совершенно свободной от её установок. Поэтому ноги моей не будет в театре. Ни больной, ни здоровой. Отныне и присно. Аминь.

– Как это – сказали? Когда?

– Полчаса назад.

– И что ваша мама?

– Впала в состояние аффекта. Махала руками. Кричала. Я даже не думала, что она знает такие слова.

– Да уж… Но вам ведь всё равно придётся как-то с ней общаться?

– Не придётся. Я куда-нибудь перееду. Поживу одна. Давно пора.

Иван и Полина помолчали.

– И что же вы теперь будете делать? – спросил её Иван. – Если не в театр, то куда?

– А куда угодно! – легкомысленно отозвалась Полина. – Окончу какие-нибудь курсы, пойду куда-нибудь работать! Да хоть продавцом!

– Что, серьёзно?

– Абсолютно. С детства любила играть в магазин…

– С весами и гирьками?

– Ага! А ещё с куклами и всякими другими игрушками… А вы, значит, занимаетесь музыкой?

– Нет, я её только слушаю. Я занимаюсь наукой.

– Какой именно?

– Ну, э… Биофизикой. Там, в институте! Научно-исследовательском.

Иван неопределённо махнул рукой.

– То есть вы режете несчастных лягушек?

– Нет. Изучаю и анализирую различные процессы, происходящие в живых организмах. На клеточном, молекулярном и атомарном уровнях.

– Какой ужас!

– В том числе на математических моделях.

– А это вообще кошмар! Получается?

– Ну, с переменным успехом. Я… Э… Младший научный сотрудник.

Иван смущённо улыбнулся.

– Вот тут он мне наврал. – сказала Полина у мониторов. – Как это я тогда не увидела?

– Кгхм! – кашлянули одновременно Теодор и Марта.

– Что вы кашляете? Ведь знаете прекрасно, что он мне наврал? – строго спросила их Полина.

Марта и Теодор молча посмотрели вдаль.

Полина у мониторов усмехнулась торжествующе.

Полина в парке тоже смотрела вдаль, наблюдая за кем-то у деревьев.

– Ой, глядите! – воскликнула она.

– Что?

– Я вижу вон там живой организм! Серенький, с рыжим хвостом. Он только что спустился с дерева. Пойдёмте, угостим его. Подставляйте руку!