— Ей осталось жить не больше года.

Приговор всезнающего доктора медицинских наук, ныне изгнанного из систем конформации, прозвучал оглушающим выстрелом в тишине больничного отсека космической станции Ямг. Высокий, худой и седой специалист своего дела с живым интересом разглядывал эмоции капитана ренегатов Хорада и пытался понять, о чём он думает в этой связи. А внизу, под стеклянным чехлом, подключённая к системе жизнеобеспечения, лежала голая молодая девушка, накрытая ради приличия белоснежной простынёй. Свежее кровавое пятно угрожающе расползалось по ткани в районе живота и не предвещало пациентке ничего хорошего. Волосы на её голове были предусмотрительно обриты налысо на случай, если всё-таки придётся проводить экстренную операцию на мозговых тканях.

Гилем Натис поджал губы, стараясь унять неприятный ком в горле и подступающие к глазам слёзы. Он никогда в жизни не плакал и не сделает этого сейчас.

— Эта дура нарушила гормональный обмен во всём теле, принимая препараты для вызова менопаузы, и почти уничтожила себе щитовидку. Радиационный ожог после краткой разгерметизации, считай, её добил. Не знаю, что с вами было бы, если бы ты не затащил её в спасательную капсулу и не залез туда сам.

— Год, говоришь? — сипло уточнил Гилем. — И ничего нельзя сделать?

— Слушай, тут даже я бессилен. С той дозой радиации, которую она хапнула, я удивлён, что она ещё дышит. Но даже если удастся восстановить ткани щитовидки с помощью частичной или полной пересадки, молчу, где взять донора, то нынешнее её состояние — хуже некуда. Ферментный обмен нарушен. Поджелудочная железа отказывает. Приходится искусственно откачивать желчь, чтобы кислота не сожгла остатки живых ещё пока органов ЖКТ.

— Я могу стать донором.

— Допустим.

Док устало кивнул.

— Продлишь ты ей жизнь лет на пять. Но что делать с накопленной радиацией в печени и костном мозге? В лучшем случае она просто ослепнет, в худшем — не сможет двигать конечностями.

— И всё-таки, — упорствовал Гилем. — Не могу отделаться от мысли, что это всё моя вина.

— Что? Астероиды — твоя вина?

— Отключенные турели, — тихий ответ ренегата прозвучал до ужаса логичным.

Доктор сокрушённо вздохнул.

— Учти, я не знаю, как отреагирует её тело на твой биоматериал. Ситуация может быть самой неожиданной.

— Учту.

— Скорее всего, ей понадобится протезирование конечностей, если процесс восстановления затянется и возникнут побочные эффекты со стороны кровеносной системы.

— Учту, — в очередной раз ответил Гилем. — Это всё равно лучше, чем смерть, не так ли?

— Уж не знаю, не знаю, — не согласился доктор. — Иногда, моё мнение, пациенту лучше дать спокойно умереть, чем последние часы жизни мучить его инъекциями, анализами и бесполезными попытками спасти жизнь.

— Поэтому у тебя и отобрали лицензию, — едко высказался Натис. Однако тотчас опомнился, добавляя: — Твои слова идут вразрез с главной идеей врачевательства.

— Ты прав, — доктор обижаться не стал. — Но я тоже по-своему прав, поверь. За свою жизнь я многого навидался. И имею право на собственное мнение.

— Но это не наш случай, — упорствовал Гилем. — И прошу, не тяни время. Давай уже начнём поскорее.

— Для начала надо сделать экспресс-тесты на совместимость групп крови и резус-факторов, поэтому потерпи. Я вывел её из критического состояния, минутная задержка её не убьёт. — Доктор похлопал ренегата по плечу, прежде чем приступить к работе. — Но ты меня, конечно, удивил. С твоей способностью к регенерации ты мог бы стать спасением всего человечества, согласись на научные исследования, а ты прячешь ото всех свою особенность, даже подчинённым ни разу не помогал.