– Меня Лиза зовут, – продолжила моя новая… хм, хотя у меня и старых-то нет. Просто моя знакомая. Необычно. – А тебя?

– Эм… Ки… ра, – запнулась я.

– Эм-ки-ра? – Лиза покосилась на меня, вопросительно подняв бровь.

Мы обогнали пожилую пару с разных сторон, что дало мне время на подумать и собраться, и я ответила:

– Нет, просто Кира, – предварительно проверив наличие морока на зубах, я попыталась улыбнуться, но чувствовала, что вышло криво. Но Лиза всё равно улыбнулась в ответ, хоть и показалось, что глаза её удивлённо расширились. Она мельком глянула на сладкую вату. – Хочешь? – предложив ей белое облако, спросила я.

– Да-а-а, – выдохнула Лиза с благоговением и потянулась к вате. – Мама не разрешает есть сладкое. Говорит, что у нас нет лишних денег на стоматолога, поэтому я должна питаться правильно, не болеть, не ломаться. Ну и вести себя хорошо, чтобы не попасть в передряги.

Лиза положила оторванный клочок сладкой ваты в рот, и тихонько застонала. В её стоне было столько блаженства, что даже у меня во рту появился привкус сладости, хоть я его давно и не ощущала. С удивлением поводив во рту языком, я уточнила:

– Тебе нельзя есть сладкое, но ты ешь?

– Как и все, – пожала плечами Лиза и опять взяла вату. – Всё запретное становится ещё слаще. И я говорю не только о сладком в принципе. Но я не увлекаюсь. Просто иногда очень уж хочется вкусненького… Если ты понимаешь, о чём я.

Лиза с каким-то непонятным мне намёком склонила голову, и я деловито закивала, будто поддерживая её. Хотя я и не представляла, о чём вообще речь.

– Ты откуда? В каком районе живёшь? – не унималась Лиза.

– В Ленинском, – просто ответила я и замолчала. Нечистая не может врать, а рассказывать всё я уж точно не собиралась.

– Всё же недалеко от собора, да? Говорила же, что видела тебя, – усмехнулась Лиза, облизывая длинные и тонкие пальцы. Продолжила: – На самом деле я тоже возле собора живу. На Конёнкова. Ты наверняка знаешь, где это. – Кивнув в ответ, я напряглась: улица была очень близко с Домом. Очень. И хотелось верить, что Лиза не видела меня прямо возле него. Или заходящей туда. – Дом от бабушки достался. Мама хотела его продать, но бабушка в завещании указала, что дом она дарит мне. И теперь до моего восемнадцатилетия мы живём там, где нет водопровода, нормального туалета и стабильного отопления. А денег, опять же нет, чтобы просто взять переехать обратно…

Непроизвольно я вздрогнула: как похоже по описанию на Дом из прошлого.

– То есть ты не местная? Вы откуда-то приехали? – спросила я и шикнула на любопытство: тихо, зачем нам эта девчонка? Хотя… Если она пригласит меня в дом. Если она хоть немного доверится мне… Давненько я не проделывала подобного, но попробовать подружиться можно было бы.

– Мы жили в Подмосковье. Два года назад оставили съёмную квартиру и переехали сюда, присматривать за бабушкой.

– Но теперь бабушка умерла, – чуть слышно проговорила я, нахмурившись: и зачем люди ставят своих родных в такие неловкие положения. Наверняка бабушка Лизы видела, что им неудобно жить в этом доме.

– Да, умерла, – эхом отозвалась Лиза и опустила взгляд в землю. Плечи её поникли, она сама стала такой серой, грустной, и только желтоватый страх загорелся ярче, окутывая Лизу светом. – Три месяца назад.

Теперь понятно, почему Лиза не заглядывала в Дом раньше.

– Не расстраивайся. Это ведь естественно, – тихонько ответила я. – Без смерти люди не будут ценить жизнь. Они вообще перестанут ценить то, что имеют.

– Это-то понятно, – мотнула головой Лиза. Рыжина полыхнула на солнце огнём. – Просто бабушка болела и под конец мучилась. Жалко её. Было. Да и сейчас жалко, что уж там. Она уже встать не могла с кровати, но всё рассказывала про детство, про прошлое, про сестру и дедушку, и про войну. И она много плакала.