Женщина, смотри в глаза, пока нас никто не потревожил! Недовольно топнув ногой, я раздражённо выдохнула. Продавщица, наконец, встретилась со мной взглядом. Застыла. Чуть расслабилась.

– Пятьдесят рублей, – проговорила она вяло.

Протянув ей лист каштана, я почувствовала совсем лёгкие девчачий и мальчишеский страхи недалеко от меня, которые приближались. Но решила не прерывать процесс, подумав, что успею.

Продавщица взяла лист и начала медленно собирать белую сладкую вату на палочку. Не переставая смотреть на бедовую головушку продавщицы, я думала, что позже она будет мучиться головной болью, смотреть на лист и не понимать, как так вышло.

– Держите, – продавщица даже немного улыбнулась.

– Спасибо, – торопливо ответила я и развернулась уходить: у меня было пару минут до того, как действие морока начнёт ослабевать. Но я в кого-то врезалась, – дыхание перехватило от запаха полыни.

– Ой, прости, подкрался, что ты и не заметила, – проговорил парень, отлепляя от своей чёрной футболки лоскутки сладкой ваты, которая впечаталась в него так же, как и я.

Это был тот самый. Чёрт, да? Вокруг него почти не чувствовался повседневный страх, который сопровождал каждого человека. И именно от него несло полынью. Да так, что я не сразу заметила девчонку рядом с ним. Ту самую, которая рыжая и храбрая. Вдохнув, я хотела уловить её жёлтость, но в нос опять пробралась полынь, и я непроизвольно фыркнула.

– Видишь, Слав, – нахмурилась девчонка. – Никому не нравятся твои новые духи.

– А что я сделаю, – пожал он плечами, глянув на неё. – Это бабка опрыскивает меня, когда я к ней прихожу.

Бочком я попробовала их обойти. Оборачиваться на продавщицу было страшно. Мало ли уже всё, и она там стоит вся такая недовольная и готовая меня обвинить в воровстве. Выделяться хотелось меньше всего.

– Слушай, – вдруг спохватилась девчонка, осмотрев меня. – А я тебя знаю, ты живёшь где-то здесь недалеко, да?

Замерев, я раскрыла рот. Она меня запомнила? Мы раньше встречались? Где она меня видела? Как много она знает?

– П-почти, – просипела я. И с каких пор люди стали такими внимательными? Чёрт смотрел то на меня, то на девчонку. Слушал. Спохватившись, я продолжила: – Вообще я живу далеко. И мне уже пора.

– Ты же ходишь мимо Вознесенского собора, разве нет? Просто я там недалеко живу, видела тебя пару раз в том районе.

Ошарашенно я кивнула. Девчонка была не только храброй, но и напористой. И заприметила меня. Теперь придётся быть ещё более внимательной и долго сохранять невидимость, выбираясь из Дома. Неудобно.

– Да-а, – протянула я. Услышав позади себя болезненный, но тихий стон, я спохватилась: – Но мне, правда, пора.

Торопливо обогнув ребят, я чуть ли не бегом бросилась из парка. Подальше от детей, подальше от разоблачения, подальше от людей в принципе.

– Постой, – окликнул меня голос девчонки. Её лёгкий страх опять приблизился. – Пошли вместе, я как раз домой иду.

– А где мальчик? – оглянулась я.

– Славка? – девочка тоже оглянулась, будто сама потеряла его. – Домой пошёл. Навязался меня проводить, а я так не хотела этого. Настроения что-то нет. Прости, что я теперь навязалась к тебе.

– Да ничего, – я удивлённо моргнула. Откуда она взялась такая открытая и необычная. И интересная. Любопытство, которое я уже давно не чувствовала так явно, трепыхнулось, потянулось к желтоватому, почти прозрачному страху.

Сколько себя помнила, я всегда видела людские страхи. Только спустя время я поняла, откуда это еле различимое, но постоянное свечение у людей, которое невозможно было ни впитать, ни игнорировать: люди каждое мгновение в своей жизни боялись смерти. Но, видимо, сами не осознавали этого, раз оно в спокойствии не разрасталось, но и не пропадало.