Под утро, когда небо за окном просветлело, но еще не окрасилось нежно-розовыми цветами приближающегося солнца, госпоже Глобус приснился леденящий душу кошмар. Будто бы она – маленькая восьмилетняя девочка, нежно любимая родителями, ожидающая от жизни только счастья, и вдруг на нее напала злобная грязная ведьма и превратила в немощную старуху со вспученным животом и пораженными артритом дряблыми ногами.

Госпожа Глобус вздрагивая от испуга села в своей одинокой постели и расширенными от страха глазами тупо уставилась в окно. От переживаний у нее тряслась голова, и седой мышиный хвостик ночной косички щекотал увядшую кожу на спине, где синими шишками выступали острые позвонки. Мутная слеза привычно выкатилась из гнойного уголка воспаленного глаза и капнула на сморщенную как сушеная груша щеку.

"Какой ужас, как это было страшно!" – бормотала в полусне испуганная щупленькая старушка. Легла, по-детски натянула на голову одеяло и повернулась на другой бок, чтобы, не дай бог, кошмарный сон не привиделся снова.

Африканский воробей

Пестрый африканский воробей по имени господин Гопс суетился и чирикал в гуще кустарника колючей акации, приноравливаясь вить гнездо в связи с приближающимся сезоном размножения. Он уже вплел несколько травинок в развилку между ветвями и теперь, в восторге чувств, прыгал по тонким прутьям, разглядывая со всех сторон фундамент будущего семейного жилища, мечтательно представляя в нем толстенькую воробьиху, окруженную голыми орущими птенцами.

И в этот момент холодок зловещего предчувствия сжал его трепещущее сердце, и маленькое тельце ослабло в истоме безотчетного ужаса. Господин Гопс замер на ветке, не сделав очередного прыжка, от страха не в силах даже чирикнуть или повертеть головкой. Он лишь повел глазками в ту сторону, откуда накатила на него волна оцепенения, и встретился взглядом с зелеными, чистыми глазами змеи.

Большие, выпуклые глаза с вертикальной щелочкой зрачка были прозрачными и глубокими как… Господин Гопс никогда не видел такой многозначительной и бездонной глубины. Они были как ночное небо, как даль над весенним морем во время птичьего перелета, и сердце господина Гопса наполнилось испуганным, радостным восхищением перед совершенством смерти.

Сетчатая морда змеи качнулась, мелькнул и исчез быстрый язычок, и упругое тело на дюйм продвинулось вперед.

Казалось бы – самка мелкого зеленого удавчика ловит воробьев. Но для господина Гопса, завороженно глядящего в змеиные глаза, она казалась самым страшным, самым могущественным и самым прекрасным существом.

Смотреть в ее глаза, находиться так близко от нее, владеть ее вниманием, может быть даже слиться с ней было самым значительным, что произошло в жизни господина Гопса. Он испытывал восторженный экстаз, забыв даже о своей погибели.

А тугое змеиное тело тем временем дрогнуло и скользнуло еще немного вперед, коснувшись ветки, на которой сидел маленький цветной воробей.

Сладостный ужас и освобождение от смерти, гибельная истома и восторг приобщения к сокровенному – вот какие сильные чувства заполнили последние минуты жизни пойманного господина Гопса, когда он в упор глядел в прозрачные глаза змеи, уже видя колышущуюся, живую зелень радужной оболочки.

"О мое божество, еще хотя бы минуту глядеть вот так, глаза в глаза, а что дальше – не важно – думал испуганный, влюбленный воробьишка господин Гопс, когда самка удавчика еще чуть-чуть двинулась и почти коснулась желтыми губами его клюва – Сейчас это произойдет… Сейчас… Я уже готов".

Перед ним распахнулась бледно-розовая бездна. Ам…

Даже в змеиной пасти, еще живой, но уже наполовину заглоченный, господин Гопс не стал биться лапками и крылышками. До конца остался он верен своей странной возлюбленной, до самого последнего момента, когда горловые мышцы змеи сдавили его в тугом мешке, пропихивая все дальше в тесную глубину.