Следует отметить, несмотря на то, что ни китаец, ни западноевропеец-католик, мягко выражаясь, не приукрашивают облик татар, из их описания никак нельзя сделать вывод о том, что эти монголо-татары были сплошь представителями «монголоидов» (халха-монголов и китайцев). Как видно, даже описание Матфея Парижского мало соответствует «общепринятой» версии официальных историков о внешнем виде «монголо-татар».

Изображение татар как представителей этноса своеобразных «европеоидов восточного типа», или монголов (как представителей политического сообщества), о которых говорится в упомянутом выше ярлыке (грамоте) «всех монголов падишаха – Мухаммад-Гирай хана» (106, 193–194), мы можем также увидеть на портрете татарского воина и его слуги (начало XVI в.). См. Приложение № 30.

Марко Поло оставил нам ценные сведения о том, что средневековые татары были представителями именно европеоидной расы. Он сравнивает характерную внешность китайцев, относящихся, как известно, к монголоидной расе континентального типа, с внешностью средневековых татар: «Китайцы, по природе своей, без бород, татары же, сарацины (здесь имеются в виду персы. – Г. Е.) и христиане (европейцы. – Г.Е) – с бородами» (81, гл. LXXXV). Притом «природная бородатость» татар упоминается как наиболее важный признак, по которому китайцы должны были отличать своих от чужих во время боевых действий. Так, во время восстания, которое готовили «знатные китайцы» против татар-ордынцев, повстанцы должны были «перебить всех бородатых» по всему Китаю (там же). При этом замечу, что Марко Поло знал множество татар, «рассеянных по всему миру», к тому же прожил у татар Великого хана Монголо-татарской державы 17 лет, и, как видно, научился различать татар и других европеоидов от китайцев и родственных им народов.

Татары, как известно, казались для китайцев людьми «весьма отвратительной наружности» (17, 217), скорей всего, именно из-за непохожести на них. Например, арабы тоже считали, что русские «народ безобразной наружности» (101, 303), хотя различий между ними гораздо меньше, чем в рассматриваемом случае.

Мэн-хун отмечает у всех татар «отсутствие верхних ресниц» (17, 217). Много фактов, содержащихся в записках Мэнхуна «не замечено» историками-европоцентристами, но это «отсутствие верхних ресниц» часто переписывается из одного сочинения «по истории монголо-татар» в другое именно как свидетельство своеобразного «уродства» и «отвратительности» татар. Никто не может пояснить причину этого «недостатка» – но постоянно цитируют именно это место. Скорей всего, объяснение данному факту есть, и наблюдательный военачальник отметил в своих записках – в источнике информации для своего «генштаба» – важный признак, неизгладимую «особую примету», присущую соплеменникам Чынгыз-хана – отсутствие эпикантуса.[68] По данному признаку можно было без труда отличать представителей государствообразующего этноса державы Монгол от представителей других народов восточной части Китая и Монголии. Скорей всего, трудности перевода либо изменение языка вызвали искажение при переводе слов Мэн-хуна об отсутствии «верхних ресниц» татар, соплеменников Чынгыз-хана. В противном случае китайский военный дипломат не преминул бы пояснить причины этого странного «недостатка».

Таким образом, антропологический тип, к которому относились «древние монголы» и их потомки («поколения»), татары Чынгыз-хана – своеобразные европеоиды Востока. Их Л. Н. Гумилев определяет как ветвь европеоидов, развивавшихся параллельно коренным европейцам, не смешиваясь с ними, возможно, вплоть до конца первого тысячелетия н. э., и «своими корнями восходящих к кроманьонцам». Данный антропологический тип с характерной внешностью его представителей сохранен в основном и среди современных татар, а также и среди башкир и встречается очень часто среди русских татарского происхождения. Отмечается также среди других народов «монгольского происхождения» (например, среди казахов).