Когда от Чингиз-хана изошли такие слова, все находившиеся в ставке эмиры и нойоны[40] встали, выполнили обряд соболезнования и стали причитать». После пережитого горя, вызванного потерей уже второго сына,[41] Чынгыз-хан прожил всего шесть месяцев. (СМИЗО, т. 2, с. 203–204; «Шажарат ал-атрак, с. 222–224)» (52, 184), также см. (102, 203–204).

Здесь мной приведен перевод с «тюркского» языка на русский, изложенный С. Г. Кляшторным, который более точен, в отличие от перевода, данного в сборнике материалов Тизенгаузена В. Г. издания 1941 г.

Можно сделать вывод, что потрясенный горем Чынгыз-хан выразил свои чувства на родном ему языке. И был этот язык тюркским, а с учетом изложенного выше, можно уточнить – родной язык Чынгыз-хана был одним из тюркских языков – татарским.

Отметим, что основной текст «Шаджарат ал-атрак» составлен на персидском языке, который был одним из языков международного общения средневекового мира наряду со средневековым татарским.[42] Видимо, автор более ранних записок, на основе которых был составлен «Шаджарат ал-атрак», был послом или просто носителем другого языка, чем тот, на котором говорили большинство из присутствующих в ставке Верховного хана. Поэтому вполне понятно уточнение им языка, на котором говорили Чынгыз-хан и его приближенные: автор подчеркивает, что это был именно тюркский язык и приводит дословно высказывание Чынгыз-хана. И произнесенные Чынгыз-ханом слова, приведенные в оригинале автором «Шаджарат ал-атрак», понятны тому, кто знает современный татарский язык.

Сведения о том, что у монголо-татар Чынгыз-хана был свой, то есть татарский язык, уже приводились. Был этот язык знаком и европейцам, и именно как татарский. Более того, язык этот был известен в Европе в Средние века – например, некоторые купцы им владели в совершенстве. В подтверждение приведу сведения Марко Поло,[43] в которых описывается встреча его отца и дяди с Верховным ханом державы Монгол Кубилаем (вторая половина XIII в.): «Спрашивал он их еще об апостоле, о всех делах Римской Церкви и об обычаях латинян. Говорили ему Николай и Матвей обо всем правду, по порядку и умно; люди они были разумные и по-татарски знали» (81, гл VII).

Также и в записках венгерского монаха Юлиана имеются сведения о том, что язык татарский стал известным не только в Восточной, но и в Западной Европе задолго до поездки купцов Николая и Матвея к хану Кубилаю. В приведенных ниже цитатах из записок Юлиана описываются путешествия монахов в Волго-Уральский регион, это тридцатые годы XIII в.

Во-первых, для полноты и ясности вначале необходимо привести следующие сведения Юлиана: «Сообщалось мне некоторыми, что татары и прежде населяли страну, населяемую ныне куманами»[44] (2,83). То есть, мы можем смело предположить, что язык татар многие куманы должны были знать, соответственно, как и самих татар. Как увидим из следующей цитаты, данное предположение верное: «Письмо же (татарского хана. – Г. Е.) написано языческими буквами на татарском языке. Поэтому король нашел многих, кто мог бы прочитать его, но понимающих не нашел никого. Мы же, проезжая через Куманию, нашли некоего язычника, который нам его перевел» (там же, 88).

Во-вторых, мы узнаем, что и среди татар имелись люди, знавшие языки своих европейских и азиатских соседей: «В стране венгров[45] сказанный брат нашел татар и посла татарского вождя, который знал венгерский, куманский, тевтонский