– Как… как этим пользоваться? – прошептала Элара, озираясь с благоговейным ужасом.

Мерунес чувствовал ответ. Это место реагировало на сознание, на намерение, на энергию. Он подошёл ближе к центральному кристаллу. Снова сосредоточился на равновесии, на той тонкой грани, что отделяла его от безумия Льда или Хаоса Скверны. Он знал, чего ищет. Прошлое. Каэрон. Первые. Скверна.

Он осторожно коснулся поверхности додекаэдра.

И мир взорвался потоком воспоминаний. На этот раз – не обрывков, не искажённых отражений. Чётких, ясных, последовательных.

Он видит себя – Каэрона – моложе, но уже отмеченного тенью амбиций. Он стоит в этом самом зале, но кристаллы сияют ярче, пространство гудит от силы. Рядом с ним – высокие, странные фигуры существ из света и геометрии – Первые. Они не говорят словами, но он понимает их – общение идёт на уровне мысли, энергии.

Они показывают ему устройство мира, потоки силы, которые он жаждет понять и контролировать. Они делятся знанием неохотно, с опаской. Они видят его потенциал, но и его безрассудство.

Он видит свою работу с резонаторами реальности, попытки стабилизировать и усилить энергию Сердца Зимы, чтобы получить ключ к управлению… всем. Первые предупреждают его об опасности нарушения Баланса, о том, что Изначальный Хаос дремлет за тонкой завесой Порядка.

Он видит свою гордыню. Он считает, что его воля достаточно сильна, что он сможет контролировать то, чего боялись даже Первые.

И он видит сам момент катастрофы. Не просто треснувший кристалл Сердца Зимы. Это был результат его эксперимента здесь, в К'Тар. Он пытался напрямую подключить резонаторы к Сердцу, создать канал абсолютной силы. Но он просчитался. Вместо канала он создал Разлом. Разлом не просто в пространстве, а в самой ткани реальности. Через этот разлом хлынул чистый, неструктурированный Хаос. Этот Хаос уничтожил Первых в этом месте мгновенно, обратив их в пыль или безумных тварей вроде Пожирателя. Он ударил по Сердцу Зимы, расколов его и извратив его природу, породив то, что стало Скверной.

И он видит себя, Каэрона, в эпицентре. Он не погиб сразу. Он оказался пропитан и силой Льда, и хлынувшим Хаосом. Он стал первым носителем Скверны, первым, кто обрёл над ней подобие контроля ценой собственной души и здравомыслия. Он видит, как покидает разрушенный К'Тар, уже изменённый, неся в себе проклятие, которое вскоре отравит весь мир…

Поток воспоминаний оборвался. Мерунес отшатнулся от кристалла, тяжело дыша. Голова раскалывалась. Теперь он знал. Всю правду. Не только о Скверне, но и о своей роли. Он не просто открыл клетку – он сам создал монстра своим высокомерием. Вина и понимание обрушились на него с новой силой, угрожая разрушить хрупкое равновесие.

– Мерунес! – голос Элары вернул его к реальности. Она смотрела на него с тревогой. – Ты в порядке? Ты… ты весь дрожишь!

Прежде чем он успел ответить, тишину Архива нарушил посторонний звук. Лёгкий, почти весёлый стук каблуков по невидимому полу.

Из-за одного из гигантских парящих кристаллов, насвистывая совершенно неуместную здесь мелодию, вышел человек. Или нечто, похожее на человека. Он был одет в нелепый камзол фиолетового бархата, расшитый серебряными рыбами, поверх которого была накинута потрёпанная дорожная мантия. На ногах – изящные сапоги со стоптанными каблуками, а на голове – криво надетая треуголка с облезлым пером. Лицо его было подвижным, с острыми чертами, бегающими глазками и улыбкой, которая казалась одновременно дружелюбной и безумной.

– Оооо! А вот и гости! Редкие птички в нашем курятнике! – воскликнул незнакомец, театрально всплеснув руками. Его голос был таким же живым и непредсказуемым, как и его вид. – Нашли-таки старую кладовку! Ай-яй-яй, а кто разрешал трогать кристаллы? Они такие чувствительные! Особенно вот этот, центральный! Он помнит таааакое! – Он подмигнул Мерунесу.