Как бы то ни было, тому, что осталось, теперь угрожала реальная опасность. Предвидя такие удары судьбы, Андрей выпросил разрешение возвести рядом с каморкой, которую он занимал, дополнительную площадь. Из лелеемого проката он сумел почти половину пристроить в стены вновь возведённой мастерской. Расчет был на то, что в свое время можно будет демонтировать стены мастерской и единым махом перевезти все на дачу.

И вот новый подлый подвох судьбы. Пошарив по сусекам, то бишь по всем подвальным закоулкам и не менее обширному чердаку, Андрей наскреб довольно приличное количество отрезков такого же профиля. Приложив (думалось ему) к этой груде металлолома пару кусков из своих запасов, стенка вполне может состояться без особого ущерба для его недвижимости.

Закончив выкладку части каркаса, Андрей щелкнул тумблером сварочного трансформатора и нахлобучил на лицо маску. Сварку он освоил недавно, но дело это у него получалось. Андрей пользовался любой подвернувшейся возможностью попрактиковаться в столь экзотическом для себя виде деятельности. Как и любой новичок, он тщательно следовал всем инструкциям, которые только смог раздобыть. Ему даже удалось выбить у Зины Ивановны асбестовый коврик. Теперь, стоя на нем, он ещё раз окинул взглядом все причиндалы, которые положено иметь при работе со сваркой. Андрей довольно хмыкнул. Он склонился над каркасом и ткнул электродом в угол рамы. Мягкий гул аппарата мгновенно сменился натужным ревом, сполохи яростного огня разорвали полусумрак подвала. Работа, подстать раскаленным брызгам расплава шлака и металла, разлетавшимся вокруг ослепительным фейерверком, закипела…

Может показаться, что автор слишком злоупотребляет терпением читателя, углубляясь в описание столь прозаичного рабочего процесса. Господа мои, истинная ваша правда! В том, что автору приходиться упоминать такие непрезентабельные предметы, как ведра с водой и песком, стоящие под щитом, на котором внушительно обосновались пара огнетушителей с багром и лопатой, виноваты обстоятельства, которыми мы в нашем повествовании никак не можем пренебречь. Ибо они, эти неприметные спутники любого учреждения, иногда определяют судьбы его обитателей. Вспомните только страшные трагедии, случившиеся только потому, что у несчастных под рукой не оказалось во время ведра с песком или огнетушителя.

Не таков был наш герой. Он, в отличие от некоторых особей рода людского, пироманом не был. Андрей боялся пожаров. Именно потому он неукоснительно следовал предписаниям уважаемых пожарных инспекторов. Конечно, и в поликлинике имелся служивый такого рода. Это был настоящий полковник, безо всяких там скидок, у которого не очень-то забалуешься. Дело он знал свое туго. Как и подобает настоящему служаке, экс-полковник не признавал никаких авторитетов, кроме своего непосредственного начальника. А так как его высокое начальство находилось далече от мест дислокации доблестного служаки, то в поликлинике полковник прослыл ниспровергателем авторитетов.

Не считаясь ни с рангом, ни положением своего собеседника, он с равным тщанием распекал несчастного, которого смог уличить в недобросовестном отношении к технике безопасности. Для него было неважно, выражалось ли это в отсутствии крышки на электророзетке либо в спрятанном в шкафчике электрочайнике. Вовсе нет! Торжествующе потрясая обнаруженным запретным предметом, он мог подолгу терзать своих визави, громогласно доводя свой монолог до невольных слушателей близь лежащих этажей.

Впрочем, к «ризетке», (как его вполне добродушно называли в поликлинике за несколько корявую манеру экс-полковника изъясняться на литературном языке), особых претензий никто не предъявлял. С деланой тревогой виновники заверяли в скором исправлении допущенных ошибок. Что же касается его своеобразной манеры разбавлять русскую речь украинизмами и армейским жаргоном самым нелепым образом, было уделено весьма специфическое внимание. Заслуженному ветерану танковых войск сие прощалось по причине, высказанной неким местным острословом. Мол, в его голове помещено такое количество военных и служебных терминов, что они вытеснили обычные слова.