– Почему? Говори!

Шерил никогда не пользовалась этой своей способностью, даже боялась её. И вот пришлось. И на ком? На старом друге. Единственном друге. В минуты крайнего напряжения она могла приказать.

– Я… Мне… Меня заставили. Но, Шер, так и правда будет лучше! Маг должен учиться! Если ты маг, лучше сдайся, то есть, признайся, – поправился он. Глаза парня лихорадочно блестели. – А потом, Шер, знаешь, как только я выкуплю свой патент, мы сразу все деньги будем вкладывать, чтобы выкупить твой! Уж вместе мы это быстро сделаем!

– Что ты знаешь?

– Ничего конкретного. Мне прика… меня попросили привести тебя на проверку. Только это, – по щеке Мейда побежала пьяная слеза. – Шер, ну сама подумай, что ты теряешь? Работу? Жильё? Или родных?

Раньше по больному Мейд никогда не бил. В приюте самой страшной обидой было сказать противнику, что его родители бросили его, как ненужного.

– Только свободу, Мейд. Только свободу, – Шерил и сама не поняла, прошептала она эти слова или только подумала.

– Извини, я пойду, – Мейден поднялся, бросил на стол монету в один колос и быстро вышел.

Как же так? Он заказал дорогой ужин и оставил всего колос? Да он же съел и выпил не меньше, чем на полкоронала.

Подошедшая подавальщица спокойно взяла монету, положила её в карман и стала отсчитывать сдачу. Четыре колоса. Зря Шер казалось, что лимит удивления на сегодня исчерпан.

– Что ты делаешь, Арси? – поражённо спросила она.

– Как что, сдачу даю. Или тот богатый господин велел оставить сдачу мне? – глаза подавальщицы алчно блеснули.

– Богатый господин? – сегодня точно день странных и непонятных событий.

– А кто же ещё. Нечасто к нам заходят столь роскошно одетые клиенты.

– Роскошно одетые, – послушно повторила Шер. – И во что же он был одет?

– А то сама не запомнила, – усмехнулась подавальщица. – Ни за что не поверю. Это ж куда нужно было смотреть, чтобы не заметить серебряную вышивку на сюртуке. Рубашка – чистый шёлк, точно тебе говорю! А сапоги какие! М-мм. Пусть я и не разбираюсь в дорогой обуви, но точно скажу, не на фабрике шитые. Не делают на нашей фабрике набойки серебром.

Какую обувь шьют на фабрике, Шерил знала прекрасно. И на Мейде была одна из таких пар. Изрядно истоптанная, немного запачканная, но серебряных набоек на ней точно не было. И кожа самая дешёвая.

Нехорошая догадка неприятно шевельнулась в груди.

– Арси, – осторожно начала Шерил, – ты неправильно дала сдачу.

– Что? Да я… да никогда! – возмутилась подавальщица, но поймав строгий взгляд, замялась. – Всё равно же деньги не твои. Не додала-то всего два дубовичка.

– Проверь монету, которую ты взяла, – сдерживаясь из последних сил, попросила Шер.

– А что её проверять, – начала Арси, но послушно вытащила из кармашка монету. – Колос? Но как же так? Я же сама видела коронал!

– Ты устала. Устала и ошиблась. Вот, возьми. И впредь будь внимательнее, – Шерил вытащила все деньги, которые выручила сегодня, выложила на стол, поднялась и пошла к выходу.

– Эй, Шерил, подожди, здесь лишнее. Мне чужого не надо, – подавальщица нагнала почти у дверей и втолкнула в руку два дубовика.

***

Зарядивший дождь полностью соответствовал настроению Шерил. Как же холодно. Холодно не телу, а душе. Посидеть бы сейчас у камина в холле, но лина Туаш обязательно будет донимать своими вопросами и нравоучениями. Как будто чувствует, когда её беседы особенно назойливы. А ведь Шер как-то в сердцах сообщила ей, что не заводит молодого человека, потому что ищет своего старого приютского друга. И вот нашла.

Мейд. Кем же ты стал, Мейд? Можно было ещё поверить, что звал Шерил в орден из лучших побуждений. Но зачем он так поступил с подавальщицей? Зачем обманул её?