Я раздраженно уставился на кровь, покрывающую мои ладони. Раз никто другой не предоставил мне информацию, оставалась лишь сама Флоренс. Необходимо как-то заставить ее сказать мне правду. И я прекрасно знал, что представляет собой это «как-то». Но так и не решался. Какая бы ненависть меня ни переполняла… я не мог причинить ей боль. Обманчивые чувства к этой девушке оплели мое сердце, словно колючая проволока, лишив способности действовать. Ее план увенчался полным успехом.

Мне и самому ясно, что щадить ее было ошибкой. Я не должен проявлять к ней ни сочувствия, ни милосердия. Но в то же время я знал, что сделают с ней мои люди, стоит отдать им приказ. А что бы она ни натворила… да будь все проклято, я не готов даже представить себе, как она кричит от боли. Моя любовь к ней еще слишком реальна.

Делало ли это меня плохим королем? Боюсь, что да. Эрис права. Флоренс пробралась слишком глубоко в мое сердце. И я обязан позаботиться о том, чтобы она как можно скорее из него исчезла.

Все было бы гораздо проще, будь она худшей лгуньей. Заверения о том, будто ей ничего не известно о планах родных, просто абсурдны, и тем не менее, говоря это, она выглядела абсолютно искренней. Даже спустя столько времени, проведенного с ней, я не мог с уверенностью сказать, какие из ее сегодняшних слов правдивы, а какие – нет. Да и как, если за шесть месяцев не раскусил ни одного ее вранья?

Тихий стук заставил меня поднять глаза. Дверь в кабинет приоткрылась, и Лира просунула голову внутрь. Сегодня утром мы с ней почти не разговаривали. Из-за предательства Флоренс между нами как будто слишком потяжелел воздух. И хотя даже сейчас я чувствовал, что должен что-то сказать, все равно, черт возьми, не знал что.

– Работаешь? – робко спросила сестра. С праздника летнего солнцестояния она вела себя со мной поразительно осторожно. Ни следа ее обычного дерзкого характера. Наверное, ей меня жалко.

Я глубоко вздохнул:

– Не совсем…

– А. – Она зашла. – Ты в раздумьях.

Я выгнул бровь:

– Прошу прощения?

Помотав головой, Лира села на табурет перед маминой арфой. С отсутствующим видом потянула несколько струн. Она никогда не училась играть, так что прозвучало не то чтобы красиво. Я так и не смог заставить себя познакомить ее с инструментом. А теперь вид того, как она сидит за этой реликвией, причинял еще больше боли, чем раньше.

Лира так чертовски похожа на нашу мать. А теперь еще и напомнила мне о том, как совсем недавно на арфе играла другая женщина. С карими глазами и ложью на устах, которая с каждым днем все больше и больше завладевала моим сердцем.

Мне удалось проглотить мысли о Флоренс, но боль никуда не делась. Как заноза в моей груди, которую отныне никому не под силу оттуда вытащить.

– Почему ты здесь? – спросил я.

Оторвавшись от арфы, Лира посмотрела на меня. Ее взгляд упал на мои руки, и она поморщилась. Еще на обратном пути в замок ее выражение лица ясно давало понять, что она думает по этому поводу, однако до сих пор сестра ничего не говорила.

– У тебя что, мыло кончилось? – задала она встречный вопрос.

– Я не в настроении для шуток, – холодно отозвался я.

Лира помедлила.

– Чья она?

У меня дернулись пальцы.

– Ты не хочешь этого знать.

Мы опять встретились глазами, и мое сердце пропустило пару ударов. Проклятье, пусть она просто встанет с этого табурета. От мамы ей передался даже такой же укоризненно-разочарованный взгляд.

– Флоренс очень переживает за Валериана, – произнесла сестра.

– Ага, – только и ответил я, отводя глаза. Придвинул к себе документы, которые недавно принесла Эрис, и открыл папку.