Здравствуй, Наоми!

В среду и четверг на этой неделе я буду Тель-Авиве. Остановлюсь в гостинице “Геула” на улице того же названия. Номер моего телефона 2567. Если у тебя еще есть желание поговорить со мной, сообщи мне. Буду рад тебя увидеть. Если по каким-то причинам в эти дни ты не сможешь побывать в Тель-Авиве, прошу тебя: напиши мне, как у тебя дела. Если у тебя появится возможность, приглашаю тебя ко мне в Бейт Альфу.

4 июля 50. Израиль.

Она живет в Иерусалиме, в крохотной комнатке, где помещаются только умывальник и кровать. По договору с хозяйкой она не может пользоваться кухней и ванной. И все же жизнь на свободе, в любимом городе, ей по душе, несмотря на то, что денежной помощи старшей сестры Лотшин хватает только на обед в рабочей столовой. Но она забывает о голоде, когда начинает записывать в тетради воспоминания детства. Она утопает в книгах Томаса Манна, перечитывает их от начала до конца. И образы его романов поселяются в ее душе, обретая в ней самостоятельную жизнь. Закрывшись в своей комнатке, она пишет, читает, растирает докрасна кожу, после мытья. Но, несмотря на всё это, душевное состояние ее хорошее. Она вольна распоряжаться жизнью по своему усмотрению.

Длится это недолго. Младшая дочь тоскует по матери, и член воспитательной комиссии Рахель Каценштейн посылает ребенка в Иерусалим. Неделю она возится с дочерью, рассказывает ей на ходу сочиняемые истории, гуляет с ней по городу, спит с ней вместе в одной постели. В тот день, когда девочка возвращается в кибуц, происходит чудо. Внезапно в комнату невесть откуда ворвался Израиль, дабы удостовериться, – верны ли слухи о ее бедствиях. Видя ее расчесанные руки и безразличие ко всему, он ужаснулся, но сдержался и лишь поинтересовался, чем она занимается.

“Мне все время не дает покоя просто непреодолимое желание – сочинять истории”, – говорит она, достает из пачки тетрадей одну, и читает ему рассказ об отчем доме. Чувство юмора, подобно жемчужинам, освещают бедную темную комнатку. Израиль сидит на кончике ее стандартной кровати, которые поставляет всем репатриантам Еврейское агентство Сохнут, наслаждаясь историей ее деда, отца, братьев и сестер, управляющей хозяйством дома Фриды, студента Фердинанда, старого садовника, учителя иврита, которого отец высмеивал за то, что он учил его дочь молитвам. Все они прошли перед глазами Израиля чередой, как в движущейся киноленте.

“На что ты существуешь, Наоми?” – тоном безропотного смирения, чтоб не оскорбить ее, спросил Израиль, когда она отложила свои тетрадки.

“Меня поддерживает сестра”.

“Ты должна сама зарабатывать, – сказал он тоном воспитателя, – не может кто-то всегда о тебе беспокоиться. Я уверен, что ты найдешь себе работу”.

“Я останусь в городе”.

“Собери-ка вещи. Я что-нибудь придумаю”.

Условия ее жизни и, особенно, расчесанная до ран кожа, не могли оставить Израиля равнодушным.

В Иерусалиме живет его давний друг, доктор Витя Бак. Он, от всего сердца желая помочь, согласился приютить его юную подругу, пока она найдет себе работу и жилье. Жена Вити, детский врач, обработала раны Наоми. И вскоре, оставив столицу, по рекомендации депутата Кнессета Эммы Талми и представителя “Алият Аноар”, Наоми получила от Сохнута работу учителя в интернате молодых репатриантов “Хадасим”, недалеко от поселка Эвен-Йехуда. Она будет учить первоклашек чтению и письму по новой оригинальной системе. Тут у нее раздолье – сочинять рассказы и пьески о буквах и словах, которые она разыгрывает с детьми, организует выставки их рисунков. С таким преподавателем ученики дают волю своему воображению. Свободное время посвящается чтению и сочинению всяческих историй. Ну, а что с Израилем? Он отказался от мысли создать семью со своей подругой Леей Гольдберг.