Коко держала карточку в руках, и сердцебиение постепенно замедлялось. Наконец-то ее легкие получили желанный воздух, она снова могла дышать. Откинувшись головой на подушки, Коко обмахивала лицо рукой. Но когда автомобиль проезжал под аркой и выезжал на дорогу, Коко все еще чувствовала боль от встречи с Ури Бессом.

Она так устала от событий этого дня. Она должна помнить, кто она такая, кем она стала. Она Коко Шанель. Закрыв глаза, она увидела себя спускающейся по зеркальной лестнице на улице Камбон в тот день, когда был выпущен № 5. Она держала в поднятой руке прямоугольный флакон с янтарными духами. Простой дизайн был ее собственным. Внизу в шоу-руме засверкали вспышки репортеров.

Коко вспомнила, как ей тогда удалось придумать единственную фразу для прессы, идеальную, но которая прозвучала как импровизация. Эту фразу должны были запомнить все и постоянно цитировать.

Когда репортеры начали выкрикивать свои вопросы, она рассмеялась и легко и непринужденно произнесла продуманную фразу, словно спонтанную: «Женщина без Chanel № 5 – это женщина без будущего».

Как и все остальное в ее жизни, эти слова были тщательно срежиссированы.

Но когда они проезжали по деревушке Флёр, улыбка Коко погасла. Потому что теперь ей нужно было найти другой способ защитить свое будущее.

На другое утро Коко уже сидела в своем купе в «Голубом экспрессе», который курсировал между Лазурным Берегом и Парижем. Она прижалась лбом к оконному стеклу и смотрела на пролетавшие мимо деревья, фермы, коров, дома и городишки. С момента получения письма из Нейи ее не покидало ощущение, что времени у нее ничтожно мало. Сколько осталось до того, как Пьер воскресит бизнес в Америке, украв у Коко формулу? Несколько недель? Несколько месяцев?

Вытащив из кармана носовой платок, Коко промокнула слезы на щеках, сердясь на себя за слабость. Нет, она не станет упиваться жалостью к себе. Это не первая битва, которую она вынуждена вести со своим партнером. Что ж, на этот раз она его прикончит. Коко уронила платок на колени, охваченная новой решимостью. Она рассмотрит все варианты.

Когда поезд остановился на Лионском вокзале в Париже, Коко и Алиса оказались среди густой толпы. Люди толкались, отпихивали друг друга в отчаянном желании сесть на поезд, идущий на юг. На платформе Коко велела носильщику идти вперед с багажом и прокладывать им путь в этом жужжащем улье. Они с Алисой двинулись следом.

Голубой «Роллс-Ройс» Коко ждал их у входа на вокзал. Она выбрала цвет автомобиля как дань «Голубому экспрессу» с его голубыми спальными вагонами с золотой отделкой. Ее шофер Эван, работавший у нее много лет, открыл пассажирскую дверь и помог сначала ей, а потом Алисе сесть в машину. Затем он погрузил чемоданы в багажник.

– Из-за чего такое столпотворение, Эван?

– Говорят, немцы на подходе, мадемуазель.

Улицы, по которым они ехали от вокзала до отеля «Риц», оказались запружены легковыми автомобилями и грузовиками, медленно двигавшимися по направлению к ведущим на юг шоссе, подальше от города. Когда они наконец добрались до Вандомской площади, «Роллс-Ройс» встал в очередь из автомобилей. Эван не стал глушить мотор, положил локоть на открытое окно и объявил, что им, судя по всему, придется подождать. Коко свирепо посмотрела на вереницу автомобилей, ожидавших своей очереди, чтобы подъехать ко входу. Справа от нее стеной стояли мужчины, женщины, дети, домашние питомцы, коробки, сундуки и чемоданы, еле-еле двигаясь по направлению к гостинице.

Вспомнив толпы в Каннах и на вокзале, Коко подалась вперед и похлопала Эвана по плечу.