Усталые новобрачные поцеловали друг друга – и отправились каждый в свою опочивальню. Сославшись на усталость, Людовик потребовал ужин в постель. Но, как выяснилось, для короля вечер ещё только начинался, и зря он надеялся, что его оставят в покое. Мария Медичи считала, что он должен немедленно исполнить свой супружеский долг (иначе его брак могли признать недействительным), и потому решила настроить сына на более легкомысленный лад. С этой целью королева-мать послала к нему нескольких дворян, особо искушённых в вопросах любви, чтобы молодые люди подбодрили юношу. Гиз, Грамон и ещё несколько придворных окружили королевское ложе и принялись рассказывать Людовику всякие фривольные истории. Однако он лишь вежливо улыбнулся и попытался заснуть, чтобы набраться сил для завтрашней охоты. Около восьми вечера в спальне открылась дверь и на пороге появилась Мария Медичи. Увидев сына в постели, она суровым тоном произнесла:

– Сын мой, обряд венчания – это всего лишь прелюдия к бракосочетанию. Вы должны отправиться к королеве, Вашей супруге. Она ждет Вас…

Людовик привык во всем подчиняться матери, поэтому покорно ответил:

– Мадам, я только ждал Вашего приказания. Я пойду к жене вместе с Вами, если Вам так угодно.

Накинув халат и сунув ноги в домашние туфли, он направился в опочивальню Анны. Следом за ним туда вошли Мария Медичи, две кормилицы, гувернёр короля де Сувре, лейб-медик Эроар, маркиз де Рамбуйе, хранитель королевского гардероба с обнажённой шпагой в руке, старший камердинер Беренгьен с подсвечником, граф де Гиз, граф де Граммон и еще несколько придворных. Анна Австрийская, вопреки утверждениям свекрови, вовсе не ждала супруга, а крепко спала, и была изумлена и даже испугана, когда, проснувшись, увидела всю эту процессию, входящую в её покои.

– Дочь моя, я привела к Вам короля – Вашего супруга. Прошу Вас: примите его и любите! – громогласно произнесла Мария Медичи.

В ответ, Анна, покраснев от смущения, пробормотала по-испански:

– У меня нет иного желания, мадам, как только повиноваться Его Величеству, моему супругу, и угождать ему во всём.

К счастью, здесь же находились несколько камеристок и придворных дам, выбранных Филиппом III для своей дочери из числа испанок, знавших французский язык. Они перевели слова юной королевы. В присутствии множества свидетелей король сбросил халат и лёг рядом с женой. Оба они выглядели смущёнными и несчастными. Мария Медичи подошла к ложу и тихо произнесла несколько фраз. Что именно она сказала – неизвестно. Но, видимо, давала некие советы, называя при этом всё своими именами. Потому что, пока она говорила, Анна Австрийская покраснела как маков цвет, а Людовик стал бледнее подушки.

– Теперь всем пора уйти, – объявила Мария Медичи, задёрнув занавеси кровати.

Далее предоставим слово доктору Эроару, который по приказу регентши написал подробный «Рассказ о том, что произошло в ночь свершения королевского брака» для вручения иностранным послам:

– Отдав последние распоряжения, королева и все, кто был в спальне, оставили молодожёнов (кроме двух кормилиц), чтобы дать им возможность исполнить то, что им предписано делать после церемонии бракосочетания. И король это исполнил дважды, как он признался сам и что подтвердили кормилицы. Потом король уснул и проспал в постели королевы около часа. Проснувшись, он позвал свою кормилицу, та надела на него тёплые туфли и ночную рубашку и проводила до двери спальни, за которой его ожидали господа де Сувре, Беренгьен и другие, чтобы проводить его в спальню. Там он, попросив попить, выразил большое удовлетворение по поводу своего брака, лёг в постель и крепко проспал всю ночь. Молодая королева, в свою очередь, встала с брачной постели после того, как король удалился, вошла в свою маленькую спальню и легла в свою кровать.