В отличие от Кончини, флорентийка понимала, что только Люинь сможет удержать её сына в рамках покорности.

– Им тем более трудно было управлять, – свидетельствовал Воклен дез Ивето, наставник Людовика, – потому что он был рождён, чтобы править самому и командовать другими. Он ревностно защищал свой авторитет.

Как сообщает придворный поэт Малерб в частном письме, юный король однажды сказал:

– Я хотел бы войти в историю под именем Людовик Справедливый, а не Людовик Заика!

Но пока он был не готов взять власть в свои руки.

Несмотря на это, король относился к важным вещам со всей серьёзностью.

– Сын, я хочу Вас женить. Согласны ли Вы? – удосужилась спросить Мария Медичи.

– Согласен, сударыня.

– Но Вы не знаете, как делать детей.

– Извините!

– Откуда же Вы знаете?

– Господин де Сувре (гувернёр) меня научил.

На всякий случай, Мария Медичи также поручила Люиню объяснить своему юному другу суть супружеских взаимоотношений. И сделанные им открытия глубоко потрясли юного короля. Он опасался, что инфанта окажется некрасивой. Конечно, Людовик получил портрет невесты, но понимал, что придворные живописцы чаще всего льстят венценосным моделям. А увидеть Анну он мог только перед венчанием.

Таким образом, если инфанта была в восторге от перспективы стать королевой Франции, то Людовик, угрюмый и неуверенный в себе, боялся предстоящей свадьбы. А тут ещё 27 марта 1615 года умерла от воспаления лёгких Маргарита Валуа, завещав всё свое состояние королю. Он воспринял её смерть как личную трагедию, и проплакал несколько дней, отказываясь даже от еды и игр. Чтобы приободрить его, придворные дамы решили напомнить ему о свадьбе с инфантой. Но это опечалило Людовика ещё больше.

– Я её совсем не знаю, – говорил он со вздохом, – без меня её выбрали мне в супруги, и какова она ни есть – уродлива или красива, – я всё равно должен буду уложить её в свою постель и целовать, обнимать и любить до конца жизни…

Наконец, 7 октября 1615 года ему пришлось усесться в карету и поехать в Бордо навстречу своей будущей жене. 18 ноября, в один и тот же день, состоялось двойное бракосочетание по «доверенности». В Бордо, в соборе Святого Андрея, кардинал де Сурди обвенчал Елизавету Бурбон и принца Астурийского, которого представлял герцог де Гиз. А в испанском Бургосе, в церкви Августинцев, в присутствии Филиппа III архиепископ соединил узами брака короля Франции (в лице герцога де Лерма) и Анну Австрийскую. За два дня до того инфанта официально отказалась от своих прав на корону Испании и наследство своей матери, Маргариты Австрийской.

Людовик ХIII, тогда находившийся в Бордо, отправил в Бургос своего фаворита, который вручил Анне письмо, завёрнутое в цветной шёлк с вышитыми жемчугом буквами «L» и «A».

– Мадам, не в моих силах, – писал король, – несмотря на всё моё желание, встретить Вас при вступлении в моё королевство… Поэтому я посылаю к Вам Люиня, одного из моих самых доверенных слуг, поприветствовать Вас от моего имени и заверить Вас, с каким нетерпением Вас здесь ждут, о чём я искренне желаю сказать Вам лично…

С улыбкой прочитав его записку, молодая королева поспешила ответить жениху:

– Монсеньор, я очень обрадовалась хорошим новостям, которые Люинь принёс мне относительно здоровья Вашего Величества, и Вашему желанию увидеться со мной. Я тоже желаю оказаться там, где смогу служить королеве, моей матери, и Вам самому…

В качестве подарка своему мужу Анна передала с Люинем чётки и список тех испанцев, которых она хотела бы оставить при своей особе. Главными лицами, упомянутыми в этом списке, были графиня Инес де ла Торре, донья Луиза де Осорио и донья Маргарита де Кордова, а также духовник инфанты Франсиско де Рибейра и её капеллан Педро де Кастро.