Девочка колеблется, и от этого у меня щемит в груди.

Неужели я стал таким же придурком, как мой отец?

Спустя какое-то время она все же берет меня за руку, и я помогаю ей встать на ноги.

– Мальчики спят здесь, – говорю я и веду ее в соседнюю комнату. – А девочки здесь.

Заметив пустую койку на одном из вторых ярусов, я указываю на нее:

– Все уехали на экскурсию, так что сейчас в приюте только мы и Уилкокс.

Почему наш арт-терапевт[2] не показал девочке ее комнату – мне совершенно непонятно.

Я скрещиваю руки на груди и жду, пока она поднимется по лестнице на свою новую койку. Девочка не утруждает себя распаковкой своей сумки, а просто оставляет ее у изножья и спускается обратно.

Несколько секунд она смотрит на меня, а затем скрещивает руки на груди, копируя мою позу, и гримасничает.

Прекрасно!

– Сколько тебе лет? – спрашиваю я.

– Пять и три четверти.

На целых пять лет младше меня.

Я качаю головой и выхожу обратно в коридор, но замечаю, что она следует за мной.

– А как мисс Уилкокс тебя называла?

В моей голове полно вопросов, но, похоже, мне нравится тайна, окружающая эту девочку. Она отвлекает меня от моей собственной дерьмовой ситуации.

– Я не помню, – хмурится она. – Оно…

– Оно что?

– Оно похоже… – девочка пожимает плечами.

– На твое настоящее?

– Джейс! – вскрикивает мисс Уилкокс, когда я едва не врезаюсь в нее. – Осторожнее, – говорит она, удерживая меня за плечи на расстоянии вытянутой руки.

– Извините, мисс Уилкокс.

Пару секунд мисс Уилкокс смотрит на меня, а затем кивает.

– Время обедать. Ты голодна, Кора?

Кора.

Пока я прокручиваю это имя в своей голове, девочка кивает и снова прикусывает нижнюю губу.

– Не присоединишься к нам, Джейс? – спрашивает мисс Уилкокс, когда Кора берет ее за руку.

– Я не могу, – лгу я, после чего они идут в одну сторону, а я в другую.

Это к лучшему. Устанавливать связи, особенно в таком месте, – только навредит мне.

Кора уверенно находит дорогу ко мне среди длинных рядов скамеек в часовне. Глядя на нее, я осознаю, что она начинает мне нравиться. Она – единственная, кто проявляет ко мне хоть какое-то дружелюбие. Правда, учитывая ее возраст, я не уверен, понимает ли она это или просто считает меня кем-то вроде лидера. Когда меня нет рядом, девочки из приюта пристают к ней. Они треплют ее ярко-рыжие волосы, насмехаются над ее пухлыми губами и веснушками, а также дергают за одежду, будто раньше не видели комбинезонов, хотя должны были привыкнуть к нему, за два-то месяца.

В один из дней стирки мисс Пирсон пыталась заставить Кору надеть что-то еще, и могу сказать, что никогда не слышал такого громкого крика. Коре пришлось сделать укол успокоительного, после которого она проспала весь остаток дня.

Несмотря на то что на следующий день Кора вела себя как ни в чем не бывало – не проявляла страха и не показывала слез, – все же я думаю, что теперь она опасается мисс Пирсон, которая, к слову, является директором Святой Терезы. Усыновление ребенка – это сложный процесс, в котором участвуют приемная семья и детский приют. Однако окончательное решение остается за мисс Пирсон. Она обладает большой властью и может как способствовать продвижению документов по усыновлению, так и замедлить его. Это особенно важно для детей, подобных нам.

– Ты веришь в Бога? – спрашивает меня Кора, думая, что шепчет, но вопрос произнесен настолько громко, что я вижу, как дергаются плечи мисс Пирсон, и жду, когда она повернется и отругает нас за то, что мы не слушаем проповедь.

В приюте Святой Терезы все дети каждое воскресенье проводят два часа в часовне, слушая, как старый полуглухой священник разглагольствует о каком-то конкретном уроке из Библии, а потом начинает молиться. То вслух, то молча, то стоя на коленях, то стоя на ногах. Но это просто смешно.