Глеб вопросительно поднял бровь. Короткий разговор между Федором и Тиной тоже его заинтересовал.

– У девушек возникла небольшая бытовая проблема, мы ее быстро решили, – объяснил Федор, сочтя тему исчерпанной.

Глеб перегнулся за спинкой Дианиного стула и наклонился к Тине.

– А что за проблема? Почему ты мне не позвонила с этой проблемой, как всегда? – поинтересовался он шепотом.

– Да это все Диана… – уклонилась от ответа Тина.

– Ты сегодня необычно выглядишь, – продолжил шептать Глеб. – Как совсем другая девушка. Я тебя не узнаю. У тебя все в порядке?

– В полном, – лучезарно улыбнулась Тина и поерзала на стуле.

Ей было неуютно под перекрестьем взглядов, было неловко сидеть рядом с Федором и думать, что он имеет на нее какие-то виды. 

Тина не любила выходить из зоны комфорта, а Диана вытащила ее за периметр привычных чувств с настойчивостью бульдозера. 

Все-таки следовало наотрез отказаться идти в ресторан, как только она узнала, что тут будут Глеб с Ульяной. Как она теперь сможет расслабиться и получить удовольствие? Даже и речи не может быть о том, чтобы заставить Глеба ревновать. Во-первых, у нее не хватит душевных сил и навыка, во-вторых, некрасиво использовать для этих целей Федора, а в-третьих, это бесполезно. Глеб расставил все точки в истории их отношений...

После короткого разговора с Тиной Глеб тут же повернулся к соседке и стал что-то негромко ей говорить, сияя от счастья.

Соревнований Тина тоже не любила. Да еще таких, где призом было внимание мужчины.

15. 15

В груди Тины все сильней нарастала досада, и поэтому она обрадовалась, когда на сцену вышел высокий лысый мужчина в черном костюме с алым жилетом, галстуке-бабочке и круглых очках и представился в микрофон потрясающим баритоном:

– Добрый вечер! Меня зовут Лаврентий Лурия. Я обучался у лучших сомелье Италии, Франции и Испании. Скажу без стеснения: я знаю о вине все! 

Он посверлил гостей мрачным взглядом, как будто собираясь вызвать на дуэль каждого, кто оспорит это утверждение.

– Сегодня мы погрузимся в мир вина и искусства. Эти два понятия неразделимы. Ведь не зря говорят: вино – единственное произведение искусства, которое можно пить. 

Он подкреплял речь выразительными жестами. Тина засмотрелась на него. Сомелье внушал ей почтение своим великолепием и уверенностью.

И вечер начался. Официант наливал вино в бокалы, держа бутылку за донышко и по-особому выворачивая руку ладонью вверх. Наверное, это было правильно и стильно, но Тина боялась, что он уронит бутылку ей на колени. 

Сомелье Лаврентий расхаживал между столиками, приказывал смотреть на вино на фоне белой салфетки, чтобы лучше определить оттенок напитка, потом болтать им в стакане, вынюхивать ароматы цитруса и ежевики, и только затем разрешал сделать глоток и «пожевать» вино.

Запуганные мощным баритоном Лаврентия и его диктаторскими манерами, гости покорно шелестели салфетками, крутили бокалами и так работали челюстями, как будто давились жестким окороком.

Каждый раз, когда Лаврентий подходил к столу, Тина отворачивалась, чтобы он не видел, как она отлынивает от его приказов. Церемонии дегустации ее забавляли, но вино казалось ей кислым, понять его прелесть не удавалось.

Диана Лаврентия и вовсе не слушалась. Каждый бокал она опорожняла залпом и подмигивала официанту, который только и успевал ей подливать. Вскоре Диана отпустила его взмахом руки и сама взялась за бутылку – которую, впрочем, тут же перехватил Федор, показывая готовность ухаживать за дамой.

– Когда ж еду подадут! – посетовала Диана, отодвигая пальцем тарелку с хлебными палочками и тонюсенькими ломтиками сыра.