И тут же оказалась, абсолютно сухая, перед гостеприимно распахнутыми воротами. Их никто не ждал. Башня Воды была, похоже, пуста. Хотя нет – не совсем: откуда-то с причудливой галереи вдруг донёсся зычный голос Джандоменико:

– … как ты, а я тут устроюсь!

– Это что ж, комнаты мы выбираем себе сами? – недоверчиво отозвалась Леонор, зябко потирая плечи. – А что, неплохие порядки.

Исабель кивнула и решительно направилась к входу, намереваясь выбрать, раз уж было можно, так, как советовал дед – с окнами на юг. И конечно лучшую. Как определить юг, она знала, этому её учили, и дед сказал, что это было важно. Но в этом лишенном малейшей строгости и четкости здании это значило заглянуть во всякую дверь, и только почти отчаявшись, она нашла искомое – ту комнату, чьи окна по законам физики должны были смотреть в нужную сторону.

Проблема была в том, что искомое было заперто. Подавив приступ усталой злости – не ломиться же туда, в самом деле, – она постучала, со всей вежливостью. А когда чертова дверь отказалась открыться, собралась повторить маневр – но стоило ей занести руку, как дверь распахнулась.

На пороге стояла та самая беловолосая. Вблизи, да ещё на фоне освещённой комнаты, она выглядела ещё худее, а огромные на узком лице глаза были невозмутимы, насмешливы и прозрачны, как вода из замкового рва.

Исабель призвала на помощь подобающую случаю вежливость. Под этим взглядом это было несколько сложно, но она справилась.

– Что вы делаете в моей спальне?

Бледные губы девочки дрогнули. Да она сейчас рассмеется ей в лицо, не иначе!

– С кем имею честь?

К ректору они прибыли не вместе, но Исабель почему-то казалось, что незнакомка знает её имя – впрочем, кто же не знает! Но если решаешь быть вежливым, надо продолжать. Она наклонила голову с достоинством, как подобает.

– Исабель де л’Анж и Альварес де Толедо, герцогиня Альба.

Девочка наклонила голову в ответ – с той же грацией, с какой сделала реверанс её деду, и от которой Исабель снова почувствовала себя неуклюжей и резкой. И протянула руку.

Руку полагается пожимать, и Исабель это сделала, решив про себя с внезапной злостью, что стоит нахалке почувствовать настоящую хватку на своих хрупких пальчиках, как она поймёт, с кем имеет дело, благо её собственные руки уже яростно пылали. Альба никто не бросает вызов безнаказанно!

Но огонь её подвел.

Нет, он не утих – собственные Исабель ладони остались горячими, и пламя внутри яростно требовало выхода – но не находило, будто Исабель не другого человека касалась, а опустила руку в прохладную воду. А незнакомая девочка изучала её и, пожалуй, с интересом. Глаза её, теперь прищуренные, были холодными. И не такими уж светлыми, на поверку – скорее свинцово-серыми, как лёд северных рек. Правда, льда воочию Исабель не видела, но на картинках в книге о Снежной королеве…

Эта – не человек, пришла ей острая и ясная мысль. То есть, может, и человек, но как бы не меньше, чем красавица Мишель.

– Одиллия де Нордгау-Мочениго, – мягко отозвалась девочка и разжала пальцы.

И вдруг сделала приглашающий жест, шагнув в сторону и открывая путь в комнату.

– Комната предназначена для двоих, донья Исабель. Располагайтесь.

Страх и сомнения показывать нельзя, это Исабель выучила ещё на драконах.

Со всей возможной царственностью она прошествовала в комнату, кивнув в ответ на приглашение, и услышала, как за спиной гулко захлопнулась дверь. Старательно изгнав из мыслей сравнение с захлопнувшейся ловушкой, почему-то враз пришедшее на ум, она сделала небольшой круг по комнате, намеренно повернувшись к бледноволосой спиной. Спина неуютно чувствовала взгляд, но надо так надо.