*****

Женщина бежала так быстро, как только могла. Казалось, что усталость на неё совсем не действует. Ужас, который она только недавно увидела, вырисовывался в её глазах. Её одежда, окрашенная кровью и вымокшая от пота и дождя, стала для неё достаточно тяжёлой, будто на ней были надеты доспехи. Она бежала всю ночь, до самого рассвета. Во время этого долгого побега, её сопровождал только ливень, шедший долгое время. Женщина всё время ощущала чувство, что за ней ведётся яростная погоня, поэтому она не жалела своих сил. Её ноги отказывали, а сама она готова была упасть на землю навзничь: силы были на исходе, а сердце колотилось как бешеное. Но женщина должна была бежать. Она должна была передать то, что случилось – и как можно скорее.

Как только она добежала до городских ворот, то немного успокоилась и, переведя дыхание, обратилась к дозорным. Выслушав её не непродолжительную историю, полную боли и слёз, они впустили беженку в крепость, попутно сопровождая до дома вождя. Там её ждала аудиенция с правителем.

– Так значит, ты говоришь, что на твою крепость напали гремлины. О какой крепости идёт речь? – спросил вождь Гулзур.

– Музкорг, – еле сдерживая слёзы проговорила беженка; её голос дрожал от страха. – Они напали на Музкорг, мой вождь. Их было несколько сотен, может даже около тысячи… Они заполонили крепость. Они убили почти всех, а кого не убили… мне неизвестна их судьба, мой вождь.

Гулзур нахмурился, его лицо стало каменным.

– Музкорг? – встрепенулся Гримбаш, удивившись такому заявлению. – Как они смогли? Крепость была хорошо защищена. Говори!

– Я не знаю, – ответила беженка и зарыдала, не имея больше сил сдерживать слёзы. Она ведь была причастна к падению крепости. Она не могла вынести мысли о том, что её родные погибли, и это чувство вины давило на неё, как тяжёлый камень.

– Гримбаш, тихо! – приказал Гулзур, подняв руку, чтобы остановить сына. Затем он обратился к женщине. – Как тебя зовут?

– Крумзо́ла, мой вождь, – ответила она, опустив глаза.

– Крумзола, ты смелая и храбрая. Ты добежала от Музкорга до Гойрана, чтобы сообщить мне эту новость. Это достойно награды. Мои воины предоставят тебе пишу и место, где ты сможешь жить, – сказал Гулзур, привстав из-за стола. Его голос звучал уверенно, но в глазах читалась тревога.

– Спасибо, мой вождь, – поблагодарила его Крумзола, кивнув, но в сердце всё ещё бушевали страх и горе.

– Проведите её в западную часть города и дайте ей пищу из запасов, – приказал Гулзур своей гвардии. Сам вождь ушёл в комнату, находившейся справа от центральной комнаты. Ему нужно было подумать, собрать мысли и спланировать действия.

Беженка прибыла в Гойран, где её накормили и дали ей крышу над головой. Но даже в безопасности она не могла избавиться от образов разрушенной крепости и лиц своих погибших друзей. Гулзур, узнав о произошедшем, был в ярости, которую он сдерживал, понимая, что дело серьёзное: никогда до этого гремлины не совершали ничего подобного. Ему нужно было время, чтобы собрать большое войско с окрестных крепостей. Он не хотел рисковать.

Думы вождя прервал Гримбаш, резко и грубо открыв дверь.

– Отец, ты слышал, что они сделали? – заявил он разъярённо, его голос дрожал от гнева. – Мне нужны воины – лучшие воины! Отправь их со мной!

– Нам нужно больше солдат. Через четыре дня прибудут воины из Горко́рга и Джузко́га, – спокойно ответил Гулзур, не обращая внимания на злость его сына. – Я отправлю воронов в наши крепости. Подожди четыре дня, и войска прибудут.

– Ты не понимаешь, отец! Они напали на Музкорг! Там была Зафика! – чуть ли не прокричал Гримбаш, ударив рукой по столу, его глаза горели яростью.