Только Сэмсон не знал, что Яссен давно перестал рассчитывать на прощение. Путь назад, к свету, был закрыт. Об этом свидетельствовали и обожженные руки, и долгое плавание, и лица, которые являлись ему в ночи. Вина змеиным ядом подступила к горлу, когда Яссен улыбнулся, зная, что эта улыбка разрушит ледяную оболочку, которой Сэмсон окружил себя, будто щитом. Потому что Сэмсон тоже не изменился.

Яссен извлек огонек и убрал в карман.

– Я отправлюсь с тобой в Раванс, а ты добейся моего прощения, – сказал он. – И тогда я буду свободен.

Сэмсон приложил три пальца к губам и поднял перед собой. Яссен проделал то же самое, и, соединив пальцы, они скрепили уговор.

Пророк есть телесное воплощение справедливости. Осененный благословением Феникс, Пророк не может умереть; он всегда перерождается: из жизни в прах, из праха в жизнь. Последний Пророк – шестой по счету – явилась в мир пятьсот оборотов назад. Потом она исчезла, хотя никаких упоминаний о ее смерти не сохранилось. Известно лишь, что после этого Алабор Раванс повел своих людей в пустыню, где и основал королевство, которое сегодня называют Равансом.

Полная история Сайона, гл. 3

Гравилет нес их над песчаным морем к горному хребту на западной границе королевства. Несмотря на то что Агнийские горы окружала безводная пустыня, сами они поросли густокронными высокими кедрами. Согласно легендам, шестой Пророк сотворила пустыню, чтобы остановить вражеские армии, но сохранила горные леса, укрывающие храм.

Будь ее воля, Элина выжгла бы дотла и их тоже. В лесу может спрятаться кто угодно. Только в пустыне нет места секретам.

Низкие облака, нависшие над горами, превратили деревья в серебристые копья. Гравилет набирал высоту, проталкиваясь сквозь серую хмарь, пока наконец из дымки не выступила громада храма.

Храм огня был древнее Раванса, древнее даже самой пустыни. Он стоял на краю отвесного утеса, возвышающегося над деревьями. Формой храм напоминал цветок лотоса, восемь бледно-желтых крыльев-лепестков символизировали Фениксовы заветы: правду, упорство, смелость, веру, послушание, долг, честь и перерождение. На вершине каждого лепестка были установлены многоярусные светильники-дия. Жрецы по графику поднимались наполнять их горчичным маслом, поддерживая пламя.

В сердцевине цветка располагался купол белоснежного мрамора – Огненный престол, над которым вился густой столп дыма.

Гравилет совершил посадку, и Элина вышла наружу, вдыхая запахи сосен и гари. У основания лестницы стояли двое королевских гвардейцев в черной форме с красным пером на груди. Они поклонились, приветствуя принцессу и Ферму. Задрав голову, Элина окинула взглядом белые гранитные ступени, высеченные в скале.

Сердце ее оборвалось.

Они ведь могли сесть за храмом, но отец, видно, решил ненавязчиво напомнить, кому принадлежит власть. Королю, естественно, позволено высаживаться прямо на священную землю. А наследнице придется добираться туда пешком.

Элина вздохнула и начала долгое восхождение. Ферма, не отставая, поднималась следом с грацией танцовщицы. Ступени были крутыми, а лестница – извилистой, но Элина нипочем не желала показывать неудовольствие.

– Как думаешь, он знает, что мы были на митинге? – шепотом спросила она у Фермы, когда они дошли до площадки на середине подъема.

Рядом никого не было. Посреди площадки стоял большой фонтан, чья струя с грохотом обрушивалась под ноги раскинувшей крылья статуе Феникс. Элина взглянула на статую и поежилась. Красные глаза горели даже в отсутствие солнца. Жутковатое зрелище.

– Если знает, то будет в восторге, – ответила Ферма. – Наследница среди золотошапочников? Наконец-то она что-то начала понимать.