Женщина испуганно пискнула, но тут же подставила губы для поцелуя, всем видом изображая, как она довольна и счастлива.

- Целомудренная Принцесса-Апельсин. Вот ведь враль, - пробормотал Рихард, и, прежде чем упасть на мягкие перины.

Подмяв женщину под себя, он ни с того ни с сего пропел вполголоса припев из песни, которую сегодня услышал:

- Безжалостен огонь прекрасных глаз,

Но разве это остановит нас?

2. Глава 1. Тайны королевского двора

Когда Хильдика отдернула штору, и солнечный свет брызнул в комнату, я спряталась головой под одеяло.

- Пора вставать, Анча, - позвала меня Хильдика. – Ранним пташкам – сытный завтрак!

Конечно, пора вставать. И как бы ни хотелось поваляться в постели, есть слово «надо» - такое же жёсткое, но необходимое, как мой корсет.

- Кто мы сегодня? – спросила я, потягиваясь.

- Просителей на руку принцессы Аранчии нет, - ответила Хильдика, - Но пришли пограничные лорды, похоже, на что-то будут жаловаться.

- Ну что ж, тогда – здравствуйте, принц, - проворчала я, поднимаясь из постели.

Утренний ритуал умывания и одевания занял, как обычно, около получаса. После ванны Хильдика помогла мне затянуться в кожаный корсет, обрезанный сразу под грудью, и подала приготовленный наряд - камзол и штаны. Она старательно завязала тесемки на горловине и рукавах рубашки, обернула алый кушак вокруг моей талии, а потом долго расчесывала мне волосы гребнем. Наконец, настала очередь берета с аграфом из рубина и трех жемчужин. Аграф держал петушиное перо, которое бодро топорщилось, и было алым, как огонь – в цвет кушака.

Я подошла к зеркалу и усмехнулась – на меня смотрел принц Альбиокко – высокий статный, в черном, расшитом серебром, камзоле, подчеркивающем ширину плеч и тонкую талию. Одежда простая, но это – дорогая простота. Всякий, кто посмотрит, сразу поймет – перед ним знатный вельможа. Вкус у Хильдики был безошибочным, а шила она – куда там королевским портнихам.

Волосы у меня были подрезаны до середины спины – чуть длиннее, чем у мужчин, короче, чем у женщин. То, что надо, чтобы представать перед людьми то смазливым принцем, то красавицей принцессой.

- Всё хорошо, - сказала Хильдика, хотя я ни о чем ее не спрашивала.

Как всегда, она волновалась больше чем я, когда принц Альбиокко появлялся перед людьми. Было бы о чем волноваться! За много лет я сроднилась с личиной принца, пожалуй, больше, чем со своей собственной. Я ободряюще потрепала Хильдику по щеке и указала на курильницу.

Это был обязательный ритуал, и его я соблюдала неукоснительно. Ничего не могла поделать – сказывалось монастырское воспитание.

Хильдика бросила в курильницу зерно ладана и обошла меня трижды, шепча молитву. Я тоже прочитала молитву – мысленно, но пылко, прося небеса помочь мне сегодня и простить за обман. Потому что выдавать себя за принца – обман, какие бы благие цели этот обман ни преследовал.

- Небеса, помогите, - услышала я шепот Хильдики, когда она ставила курильницу на серебряный поднос.

Сама Хильдика была уже при полном параде – в тонком шелковом платье, с туго уложенными в золотую сетку кудрями. Сетку украшали золотые розочки, а на шее, руках и пальцах Хильдики красовалась почти вся казна Солерно. Но так и полагается. Жена наследного принца должна сиять, как солнце. И Хильдика сияла. Но я всё равно увидела еле заметные горестные морщинки, которые залегли в уголках губ. На щеках её горел лихорадочный румянец, придающий коже особую фарфоровую прозрачность. Такими бывают отцветающие розы – цвет яркий, аромат упоительный, но лепестки уже теряют свежесть. Так девушки старятся без любви – горят, благоухают, но вянут, как отцветающие розы.