В годах 1695—98 случился знатный бунт, названный потом Первой Красноярской шатостью16. Первой – по времени и по силе своей, почти не изученный историками по причине слабой классовой направленности, ибо бунтовал не бесправный угнетенный люд, а почти вольное казачество, и не против царевой власти, а против таких же государевых слуг только телом и чином пожирнее, пожаднее да понаглее. Известно ведь по всем временам, что чем мельче начальничек, тем больше от него пакости и вреда прочим людям.

И по сей день народ наш не шибко поумнел и также думает, что все беды его от чиновной коррупции и предпринимателей алчных, а избранный богом или их же волею главный государев муж – мудёр и справедлив, всё праведно порешит, народец свой в обиду не даст, кого следует изведет, воров покрупнее прижмет, а мелких (кто и нынче без греха?), но преданных, не тронет да прикормит еще от своих щедрот…

Почти три года бунта, даже в силу удаленности от центральных властей – срок не малый. Да и кто бы их усмирил и каких иных казаков-усмирителей послал в эдакую даль? Вот и вершили красноярцы свои суды и справедливость свою почти безнаказанно, свергая целых трех воевод одного за другим в наивных мечтах о мудром и в меру корыстном царевом наместнике.

Худо-бедно, но терпели казаки прежнего воеводу Игнатия Башковского. Однако в 1694 году сел на его место старший сын Алексей Башковский. Тут и началось. Посыпались на Алексея-воеводу челобитья служилых, вольно живущих, а также ясачных (обложенных царским оброком) людей за лихоимства его, всяческие обиды и разорения. Ладно бы только своих притеснял – у нас грабить ближнего за большой грех не считается – но и порубежным калмыкам с киргизами досталось не мало бед. С бухарских и калмыцких торговых людей брал он в Красноярске великие взятки деньгами, товарами, ясырем, то бишь невольниками, за что калмыцкие и киргизские воинские люди регулярно приходили войною на Енисейский и Красноярский уезды. Обвинили красноярцы этого воеводу-грабителя и разорителя также в изменном деле от непомерного корыстолюбия. Якобы посылал он в киргизскую немирную орду своего человека с казенным свинцом, порохом, добрыми конями и с разными товарами. Выгодно продавал киргизам. А те с этим же порохом и свинцом приходили воевать с красноярцами.

Поняли красноярцы, что стало им жить «не мочно» с таким воеводой и подняли против него бунт. Стали собираться служилые люди в круги, устраивать свои думы и советы. Зачинщиками были «боярские дети» – служилые сибирские дворяне из авторитетных местных старожильцев.

Против них образовалась малая и слабая воеводская партия из зависимых ссыльных людей. Характерно, что бывшие ссыльные и инородцы (поляки и пр.) становились наиболее крепкой опорой зарвавшихся воевод и являлись ядром то большей, то меньшей воеводской партии в разные годы бунта, наряду с наиболее преданными и зависимыми от воевод служилыми людьми.

Сделаем небольшое отступление от хода событий. Откуда же взялось и пополнялось население Красного Яра и охраняемых им ближних территорий? Наряду с государевым казачьим и немногим служилым чиновным людом – основой службы в остроге и будущем городе – население образовывалось и другими источниками. Добровольных поселенцев в этих неспокойных землях было не много. Потому большинство первых крестьян были люди ссыльные да опальные: пленные белорусы, украинцы, литовцы, поляки, латыши и прочие подданные Польши и Швеции – тогдашних врагов России. Их сажали на пашню, снабжали топорами, основным инвентарём и лошадьми, забирая часть урожая в казенные амбары для хлебного жалования служилым людям.