– Сенька, ну, ты чего, уснула! Привет, что ли? – странная тетка сделала попытку обняться, Есения увернулась. Теперь уже её визави стояла лицом против солнца. Наконец-то представилась возможность рассмотреть гостью. Узнавание пришло вместе в очередным выпадом приехавшей: – Я – Лера! Неужто, так сильно изменилась? – она соизволила снять темные очки.

– Валерия Воронцова! Надо же! Выглядишь ты прекрасно, – теперь Есения её откровенно и с интересом разглядывала.

– Профессия обязывает, лицом зарабатываю, – она заметила губы Есении, медленно растягивающиеся в язвительной усмешке. – Ничего смешного. Пою я. В кабаках, – добавила она, предвосхищая очередной вопрос.

– Лицом что ли поёшь? – не унималась хозяйка.

– Много ты понимаешь! В своей тайге! – похоже, Лера начала заводиться. – Это в оперу ценители ходят, голос слушать. Моя публика больше на морду пялится.

– Наверное, не только на морду? – подмигнула Сеня, окидывая взглядом шикарные бёдра и не меньше пятого размера бюст певички.

– Не только, – вздохнула Валерия.

Тогда, в детском доме, Лера Воронцова со смешными косичками, торчащими в разные стороны, меньше всех цеплялась к странной девочке Есении. В отличие от многих, которым не давало покоя затворничество «Чёрной Сеньки», Валерия с детства чётко знала, чего хочет. Она становилась на кровать в большой спальне и пела, пока её не снимала дежурившая нянечка. Потом, уже в средних классах, девочка принимала участие во всех секциях художественной самодеятельности, которые только организовывали в их детском доме. Просила преподавателей снова и снова слушать её. Спала и видела себя звездой.

Глядя на нее, спустя двадцать лет, Сеня искренне восхитилась человеком, не предавшем детскую мечту.

– Как ты нашла меня? – вынырнула из воспоминаний Есения.

– Варвара Степановна подсказала.

– Ва́рвар?!

– Она сообщила о гибели Макара. Мы приехали на похороны. – Солнечное сплетение сдавило так сильно, что Есении стало нечем дышать, она уставилась на Леру, ожидая дальнейших объяснений. – Филипп – сын Макара, – выдавила та из себя, пытаясь сморгнуть выступившие слёзы.

От шока в голове зашумело, зубы стиснулись так, что уши заломило. Есения дважды моргнула, а шум не исчезал. Сообразила, что звук исходит от приближающегося мотора. Женщины с интересом уставились на Джимник, виртуозно втиснувшийся между стареньким Паджериком и новенькой васильковой Маздой. Дмитрий Мурзя́к собственной персоной пожаловал.

Есения решила, что кстати. Она засмотрелась на парня, впервые увидев его в джинсах. Светло серая тенниска выгодно подчеркивала красивые плечи. Фигура будто выточена умелым скульптором, ничего лишнего. Лера кинула взгляд на вдову, вопросительно приподняв бровь.

– Это дознаватель по делу Макара. – Та явно ждала продолжения, но Сеня решила, не оправдываться, тем более, что не в чем.

– Здравствуйте, решил узнать, всё ли у вас в порядке, Есения, – он повернулся к во весь рот улыбающейся Валерии, – Дмитрий!

– Валерия! – К досаде женщины, кокетливо протягивающей ему ручку для поцелуя, он её просто пожал.

– Благодарю, у нас всё хорошо, – повернувшись, Есения с облегчением заметила возвращающегося Фила.

– Филипп! – протянул парнишка руку.

– Дмитрий! – серьёзно ответил на рукопожатие капитан.

– Филипп – сын Макара, – пояснила Есения.

– Я не знал, – удивленная физиономия Дмитрия позабавила. Интересно, как же он такой эмоциональный в органах служит.

– Я тоже. Ребята, давайте я вас хоть оладушками своими фирменными угощу. Это быстрее всего. Поможешь? – обратилась она к Филу, с интересом разглядывающим вновь прибывшего.