Дмитрий уже приметил гитару на стене. Сумбурная речь, вначале воспринималась как крик души. Вскоре понял, что ей просто настало время выговориться. Возможно, не подвернись он, она бы сейчас сидела и говорила сама с собой. Удивительно, но это его не напугало. Однако в процессе нескончаемого монолога создавалось ощущение, что она не за мужа убивается, а больше себя жалеет.

Есения сидела на кровати, свет от подгрызенной с одного бока луны пробивался сквозь тюль. Сердце отстукивало не хуже чёткого метронома, горло сдавило. Покойный явился во сне. Привиделось, что рассматривала рваное тело в траве, а он резво дёрнул рукой. Она закричала и проснулась. Только кошмаров сейчас и не хватало. Для полного спектра эмоций.

Сон прошел, страх остался. Есения перебралась на диван с любимой Кулинарной книгой в кожаном переплете. Подарок мужа на тридцатилетие. Девять лет назад. Листая рецепты, обычно успокаивалась. Но не сегодня. Сон не желал испаряться. Она не слишком верила в приметы и присматривалась к знакам Вселенной. Но и не отрицала с пеной у рта существование чего-то неуловимого, обычному сознанию неподвластного.

Каждый день названивала в отдел. В четверг, наконец-то, ответили, что тело можно захоронить. Вспомнилось, как смешной остроносый худенький капитан с большими глазами цвета мутного аквамарина приехал с утра в четверг лично сообщить ей, что смерть Макара Раневского идентифицировали как несчастный случай. В схватке с хищником победил сильнейший.

Они тогда посидели немного на берегу журчащей реки. И он уехал, не находя предлога задержаться. А она не решилась его останавливать. Хотя очень хотелось. И ещё она прекрасно понимала, что визит сей не входил в рамки должностных обязанностей дознавателя.

Все заботы взяло на себя агентство. Ей осталось забрать справку и заехать в офис, чтобы обговорить нюансы. До субботы они не успевали, договорились на понедельник, двадцатое сентября. То, что это день её рождения, Есения сообразила, лишь, когда вернулась в лагерь. Остаться в своей городской квартире даже мысль не мелькнула. Пока ещё вполне тепло. Ближе к ноябрю и подумает.

Невыспавшаяся ночью вдова задремала на деревянном шезлонге перед домом, закутавшись в колючий верблюжий плед. Разбудил звук мотора. Глаза открывать не хотелось. Размечталась, что приятный капитан Мурзяк с коротким ежиком цвета льна заехал по привычке навестить перед завтрашними похоронами. Звук приближающихся шагов заставил очнуться. По тропинке шли двое: незнакомая блондинка в темных очках и мальчик, лет десяти. Глаза и брови ребенка отчего-то напомнили покойного мужа. Возможно из-за непослушных тёмных вихров, никак не желавших укладываться в причёску. Есения поднялась, яркое солнце светило в лицо. Даже сощурившись, рассмотреть посетительницу толком не удавалось.

– Здравствуйте, – мальчик по-взрослому протянул руку. – Меня зовут Филипп. Можно просто Фил.

– Есения, – она нежно обняла его уже достаточно большую кисть двумя своими. – Можно просто Сеня.

– Тётя Сеня! – хмыкнула мать.

– Если вы не против, я осмотрю лагерь? – спросил Фил, глядя на Есению.

– Конечно, – она гостеприимно повела рукой в сторону. – Не боишься?

– Ни капельки, – по-деловому доложил ребёнок и потопал к берегу обмельчавшей реки.

Сеня с нежностью глядела ему вслед. У них с Макаром вполне мог уже вырасти такой сын. Или даже старше. Она любила детей и умела находить с ними общий язык. Тринадцать лет проработала в школе поваром.

Спустя три года после свадьбы свекровь обвинила её в бесплодии. Постоянно подначивала, сожалела об отсутствии внуков. Хотя, по мнению Есении, она вполне была счастлива в своём архиве. Впрочем, она и сейчас там обитает, явно с удовольствием перерабатывая. Она с трудом представляла Ва́рвара в роли бабушки. Хотя она прошла тогда полное обследование. Врачи развели руками и сообщили, что все анализы в норме. Подумала, что дело в Макаре. Свои визиты к врачам оставила в тайне. Поднимать этот вопрос с мужем показалось постыдным. Они оба смирились с бездетностью.