– А Макар?! – Сеня аж остановилась.

– А что Макар? Он до две тысячи восемнадцатого года и не подозревал о существовании сына, – Лера тронула Сеню за руку, призывая двигаться дальше, яркая ветровка Филиппа мелькала уже прилично впереди.

– А потом ты «сжалилась» над ним, зная о его бездетности? – поддела вдова.

– Хочешь вызвать жалость к себе? Давай, Сень, не у меня. Я прекрасно помню, как эдакая тихоня, годами просиживающая в уголочке, накинулась на мальчика и душила бедолагу, пока нянька не отлепила! – Лера обернулась через плечо и с вызовом посмотрела на собеседницу.

– Он в меня иголкой тыкал, – на полном серьезе ответила Сеня, вспомнив досадный инцидент.

– Раз ты так воспринимаешь удары судьбы, считай, что Макар ткнул в тебя иголкой.

– Ладно, давай дальше, – Сеня решила додумать интересную мысль после похорон.

– Дальше. Тогда на фестивале, зная, что Макар – ботаник, я предложила ему реально заняться женьшенем, развести плантацию. Мой покровитель как раз сбыт в крае курирует.

– А он?

– Тогда отмахнулся. А спустя десять лет разыскал специально и сказал, что созрел. Ну, и когда мы встретились, чтобы обсудить детали, я показала ему Филиппа.

Филипп уже стоял рядом с местом, где ещё несколько дней назад лежал его отец. Трава довольно прилично поднялась, но бурые пятна всё еще можно было разглядеть.

– Пришли! – объявила Есения. – А откуда ты узнал место? Увидел?

– Пока вы не показали, не видел, – задумчиво ответил мальчик, медленно поворачиваясь вокруг, – скорее почувствовал, как будто кто-то толкнул. Смотрите, тут трава немного взъерошена. Может, папу волокли?

– О боги, Фил! – подскочила к сыну Лера. – Смотри, вообще-то, похоже, – она обернулась к Есении.

Через метров десять следы волочения обрывались. Примятая по кругу трава притягивала взгляд.

– Сень, а что с женьшенем? Макар его продал? – неожиданно вспомнила Лера.

– Нет, откуда… – она запнулась, – хотя теперь уже… фиг его знает! Мне он об этом ничего не говорил.

– Он мне позвонил на прошлой неделе и спросил, могу ли я договориться с Александром о сбыте, – Лера покусывала верхнюю губу, привычка, оставшаяся с детства. – Я договорилась, а он не приехал. И на звонки не отвечал. Тогда я позвонила Варваре Степановне.

– Хм, вещи из морга вернули, телефона там не было, – постепенно, со скрипом, Сеня начала включаться в мыслительный процесс.

– Может, он его дома забыл?

– Я не находила.

– Сень, так может, я заберу корни с собой? Санёк оценит, я тебе деньги на карту переведу. Или не доверяешь? – Лера озорно подмигнула.

– Да, ну, все равно сама-то его не продам, – махнула Сеня, – Давай часть хоть. Остальной пусть растет. Ой, а я сама к делянке ни разу не ходила, только с Макашей. Он мне в телефоне координаты забил. Разберёшься? – повернулась она к Филиппу.

Тот радостно взялся за дело. Через десять минут продирания через леспедецу они прибыли на место. Согласно забитым координатам.

– Да, это то место, помню, – Сеня медленно шагала по затерянной в лесу мини-полянке. – Только растений не вижу.

– Похоже, тут копались еще до дождя, – Фил показывал глазами на разрытый участок полтора на два метра от силы.

Есения непонимающе уставилась на пашню.

– Похоже, тебя обворовали, подруга! – звучало несколько фамильярно, но по сути Лера права, – А ты точно уверена, что его медведь разорвал?

Фил тоже выжидательно глядел на Есению.

– Там ведь и одежда – в клочья, – вспоминала вдова.

– Может, он заметил «медведя», когда тот выкапывал женьшень? – не унималась певичка. – Сколько тут было? Единиц пятьдесят, не меньше. Над одним-то долго возятся, чтоб не повредить. Саша рассказывал, – улыбнулась удивленному Сениному взгляду.