Тома сверлила глазами ушедшего в экран Трофимыча, который, считая неприличным вслушиваться в чужие разговоры, усиленно делал вид, что рядом с ним никого нет. Тома комментировала происходящее:

– Папа прикидывается, что не слышит, – и обращаясь уже к Трофимычу, почти прокричала ему в ухо, – Гурьев, дочь тебя спрашивает – как ты?

Трофимыч упорно изображал увлечённость кроссвордом, игнорируя жену, но после такой звуковой атаки продолжать эту игру было бы как-то глупо и он наконец соизволил поднять глаза на Тому и до дочери долетело его:

– Кого это вообще волнует? – но потом улыбнулся, всё-таки любимая дочь интересуется, которая не участвовала в перманентном противоборстве родителей, и снизошедши до жены, ответил-таки:

– Передай – хорошо.

Тома передала:

– Говорит – хорошо.

И продолжила уже от себя:

– Давление сегодня атмосферное туда-сюда скачет, мозг не справляется с перепадами такими, вот и всё хорошо у него. Привычно неадекватен твой отец. В доме крыша еле приделана, водопады изливаются нам на головы, а у него всё хорошо.

И Тамара вкратце описала дочке произошедший казус с крышей, так как пока, в общем-то, и рассказывать особо было нечего.

Алёна, зная впечатлительность матери, как могла, успокаивала её. Уверяла, что в современном мире, с его разработками и технологиями, подобные проблемы решаются крайне легко и просто. От чего Тамара распереживалась ещё больше. Технологиям прошлого века она как-то больше доверяла, как, впрочем, и людям, надёжность которых не вызывала в ней сомнений, в отличие от нынешних. И Алёна подкрепила её опасения контрольной фразой:

– Да ладно тебе, мамуль. Как говорит мой пьющий отец – всё устаканится.

И всё это окончательно вселило в Тамару тревогу на весь ближайший период ремонта.

Мужчины, чисто по-мужски, не откладывая выполнение обещания, когда это выгодно им, хотя бы на начальном этапе работы, а там «как пойдёт», приступили к ремонту крыши на следующее же утро, которое так удачно и счастливо выпало на понедельник, с которого, как известно, лучше всего начинать всё самое хорошее, полезное и важное.

Вадик и Русик были в меру молоды (лет по тридцати) и крепки, поэтому работали быстро. Интенсивному разбору крыши способствовала и температура воздуха, аномальные плюс тридцать в тени по Цельсию. А так как температура шифера не отставала от неё, то долго держать его в руках не представлялось возможным, что помогало развитию рабочих скоростей.

Природный солярий был бесплатен, щедр и не предусматривал ограничений по времени пользования им. Работники краснели на глазах. Причиной был не стыд, который логично мог бы возникать у работников по окончании многих ремонтных работ в необъятных беспределах родины, но почему-то не возникавший у них почти никогда. Да и работа только началась и стыдиться ещё было нечего. В данном конкретном случае к покраснению честных лиц и неприкрытых торсов приложило руку солнце.

Хозяин радовался развитию таких скоростей, самодовольно ощущая свою сопричастность к происходящему. Он считал себя человеком высокоорганизованным и полезно активным. Хотя об этих его качествах Тамара даже не догадывалась. И тут представлялся, как ему казалось, удобный случай показать это невнимательной жене. Иван остался сегодня дома, чтобы не пропускать столь знаменательное событие. Ну и, конечно, продемонстрировать тщательный контроль и то, что дураков здесь нет – было просто необходимо. Да и Тамара однозначно уточнила свою позицию по этому вопросу ещё накануне вечером:

– Работников встретишь и введёшь в курс дела сам, проследишь, объяснишь, всё покажешь, а потом можешь валить куда хочешь, в смысле – на работу.