Добирались до аэропорта мы по отдельности, чему я была несказанно рада. Эперхарт полетел на вертолете, а я — нет. Не подумайте, босс культурно предложил подбросить и меня, но я была вынуждена отказаться, потому что Клинт тоже собрался слетать домой. А я не из тех, кто отважится беспардонно попросить взять третьего пассажира. Мой жених решил устроить себе отпуск от отпуска. Ха. Остров, как он сказал, уже в печенках, и надо ловить момент. А еще дела у него какие-то в Сиэтле. В общем, в аэропорт мы выехали на машине рано утром, сменяя друг друга за рулем. Теперь я рассчитывала поспать в самолете, чему наличие свободного сиденья рядом обещало способствовать, но… Эперхарт.

— Мне известно, что брать вас на работу почти незаконно, — усмехается босс. — Тем не менее Боуи до сих пор остается единственным человеком из всех моих знакомых, у которого буквально в каждом пабе требуют паспорт.

— Нет, не требуют, — припоминаю я наши веселенькие вечера в компании ребят.

— Вы забыли, как мал остров. Боуи попросту выучили в лицо, — отмахивается босс.

Отвечать я не спешу, напротив, лихорадочно оглядываюсь на готовящихся ко взлету стюардесс. Если Эперхарт не уйдет до начала движения, то застрянет тут со мной минимум до набора высоты. А я не хочу сидеть с ним рядом! Особенно после вчерашнего. Но не вызывать же мне бортпроводника с просьбой вернуть пассажира в его законный бизнес-класс?

— Хадсон, вы что, опять пытаетесь от меня избавиться? Напомните, почему я вас еще не уволил? — мрачно спрашивает мой мучитель.

— Потому что Кайед достал вас сильнее меня, сэр, — отвечаю я чинно.

— Зато Кайед на расстоянии в полмира, а вы меня раздражаете постоянно.

Эперхарт прав, я не слишком дорожу своим местом в «Айслекс», тем более что эта работа угрожает моим отношениям с Клинтом. Но мы летим в командировку, пробудем больше четырех суток бок о бок с боссом. Не стоит портить отношения чистосердечными признаниями.

— Закапывайте топор войны, — велит Эперхарт, не дождавшись от меня никакой реакции. — Я не собираюсь вас цеплять больше обычного. Мне нужно, чтобы вы были в состоянии делать свою работу, а не носились от меня кругами по всему Дубаю.

То, что я краснею за сегодня лишь впервые, наверное, стоило бы записать в список маленьких личных побед. И тут, совершенно неожиданно, Эперхарт берет дружелюбный тон и поясняет:

— На прошлой неделе я летал в Гонконг и обратно, я хочу кого-нибудь убить от мысли, что мне придется высидеть еще семнадцать часов до Эмиратов и назад. Тем более что мой личный максимум на борту — два часа сна, пять часов работы и два девяностоминутных фильма. Затем я начинаю стремительно звереть. А у вас рабочее время с девяти до шести, будете развлекать меня болтовней.

От перспективы светски поболтать с Эперхартом часов эдак пять-шесть у меня дергается глаз. К счастью, однократно.

— Ну же, Хадсон, у вас отличная возможность выведать у первоисточника новую порцию сплетен и разболтать их своим носатым друзьям.

— Я не очень люблю сплетни, — признаюсь я честно.

— Странно. А дружите с одной из двух компашек, которые разносят любую новость как сороки на хвосте, — фыркает Эперхарт.

— Это потому, что они захомутали меня, не разобравшись, — отвечаю, ловя веселую ухмылку Эперхарта.

Беседа склеилась неожиданно и совершенно странным образом. Никакого чопорного диалога у нас не вышло. Оказалось, что благодаря бесконечным подначиваниям и совершенно нелогичным — на мой взгляд — выводам, вести разговор с Эперхартом можно бесконечно, даже ничего о себе не сообщая. Если мы и делились чем-то личным, то вскользь, перескакивая с офисной политики и персонажей на странноватую философию, доходя до границы, за которой начинается спор, затем осторожно отступая назад и углубляясь уже в другую тему.