– Имя, – с нажимом произносит толстяк, и Артур сдается в надежде, что после этого ему все же отдадут мобильник.

– Волков Артур Сергеевич. — Кладёт руки на стол и с тоской смотрит на наручники. Неудачный выдался вечерок. 

– Дата рождения?

– Можно я сам заполню эту анкету? Так будет быстрее,  — нетерпеливо спрашивает он, меняя положение на стуле. 

– Гражданин Волков, у нас есть определенная процедура, не препятствуйте работе следствия, иначе проведете здесь несколько месяцев.

Угроза сработала. Он не может позволить себе пробыть здесь даже одну ночь, не то что несколько месяцев. К тому же Рустам наверняка уже ведёт переговоры с ментами, чтобы выкупить его. Лучшего бойца он точно не оставит в обезьяннике. 

– Судимости ранее были?

– Нет.

Лейтенант медленно выводит ручкой по бумаге, записывая информацию,  а Волков не может найти себе места. Костяшки сбиты в кровь. Лицо горит от ударов. Ребра наверняка сломаны, но эта боль ничто в сравнении с тем, что где-то там осталась его дочь. Одна. В детском саду. Посреди ночи. И о ней некому позаботиться. Что, если ему сегодня не удастся выйти отсюда? В эту минуту он винил себя за то, что не принял предложение назойливой соседки этажом ниже  забрать Лизу из садика. Чтобы отделаться от неё утром на стоянке, он сказал, что допоздна будет торчать на работе, из-за чего не сможет с ней поужинать. И даже почти не соврал. 

– Поставьте свою подпись вот здесь, – указывает ему лейтенант. 

– Теперь мне дадут телефон? — черканув быстро ручкой в документе, спрашивает Артур. 

– Уведите его и давайте следующего, – игнорирует его Белецкий, кивком указывая конвоиру и вызывая внутри Волкова бурю возмущения . 

— Что? Подождите! Я имею право на телефонный звонок. Эй, вы нарушаете закон! – повышает голос Волков, уже не сдерживаясь, и дергается в сторону пузатого, угрожающе нависая над ним, за что получает удар дубинкой по ребрам.  – У меня дочь одна осталась! Дайте мне это  гребаный телефон! — Он отбивается от щуплого парня в форме, и лейтенанту приходится вызвать ещё несколько парней, чтобы справиться с ним. 

— Посидишь несколько деньков в обезьяннике вместе со сбродом, — сплёвывает на грязный пол Белецкий и смешно подпрыгивает на месте, когда Артур неожиданно с силой ударяет по стальным прутьям. 

— Если с моей дочерью что-то случится, ты пожалеешь! — рычит в его сторону, а потом резко затихает и плюхается на жесткую скамью у стены. — Закурить есть что? — спрашивает у грязного бездомного в лохмотьях, которого повязали бог знает за что.  Он отрицательно мотает головой, отодвигаясь подальше от Артура аж на самый край, а Волков тяжело вздыхает, подглядывая в сторону выхода. 

Черти! Бесчувственные крысы! 

Он не курит уже почти шесть лет – с того момента, как Жанна сообщила ему о своей беременности, – а вот сейчас впервые жуть как захотелось. И нервы унять, и руки чём-то занять. Потому что места себе найти не может, думая о своей крошке. Что делают в детском саду в случае, если родители не приходят за детьми? Артур не знал ответа на этот вопрос, поэтому сходил с ума. Время от времени бил пустой бутылкой, найденной в углу, по железным прутьям решетки и орал, пока у кого-то из ментов не заканчивалось терпение и ему не преподавали урок правильного поведения, угрожая посадить по всем статьям. Но это его нисколько не пугало. Больше всего на свете Артур боялся лишь одной вещи – потерять свою дочь.

Время для Волкова тянулось безумно медленно, хотелось выть от отчаяния, особенно когда он понял, что выпускать его никто не собирается. Злость от бессилия накатывала волнами, желая вырваться наружу. Сбитые в кровь кулаки саднили, но ему было мало.