– То есть? Объясните.

– То есть они были нанесены не в результате трех ударов ножом с одним лезвием. А в результате одного удара предметом или оружием, имеющим три лезвия. Что-то вроде трезубца.

– Вы уверены в этом?

– Более чем. Но всё же, чтобы быть абсолютно убежденным в этом, я возьму эти три ножа и ещё раз посмотрю на ранения. Хотите со мной?

– Нет, – уверенно ответил оперативник, – я полностью доверяю вашему профессионализму, поэтому к телу я не пойду.

– Хорошо, – сказал эксперт, взял три ножа и вышел из кабинета.

Приблизительно через десять минут он вернулся.

– Как я и говорил вам – это точно не этими ножами были нанесены ранения, от которых скончался Краснов.

– Спасибо, – немного разочарованно ответил Артём, укладывая обратно к себе в сумку все восемь предметов, изъятых в ходе обыска в квартире у Вольдемара. – А больше никаких повреждений на теле погибшего нет?

– Даже не знаю, как вам ответить.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну, я пока не определился с тем, что обнаружил на его теле. Можно ли назвать повреждениями те следы механического воздействия, имеющиеся на одной из его частей тела?

– Объясните, пожалуйста.

– На задней части головы погибшего, под сводом черепа, посередине, чуть выше роста волос имеются следы трёх слабозаметных проколов. Они незаметны за растущими там волосами. Да и без них эти проколы очень сложно рассмотреть. Так вот, эти три поверхностных прокола расположены так, что если соединить их прямыми линиями, то они образуют равносторонний треугольник. А внутри него, прямо по центру, имеется ещё один прокол. Он чуть крупнее. И этот, последний прокол – глубокий. Какой инструмент использовался для его осуществления, я не знаю. Что-то вроде иглы для инъекций. Только чуть тоньше, но гораздо длиннее. Вот.

– А когда этот прокол был сделан погибшему? То есть, за какое время до его смерти?

– Не более трех-четырех дней назад. Возможно, что ещё меньше. Точнее сказать не могу. А вы с родственниками погибшего поговорите. Может, они вам что-то скажут. Вдруг он какие-нибудь лечебные процедуры проходил. Сейчас развитие медицинских инструментов идёт такими бурными темпами, что о появлении каких-то новых я могу и не знать.

– Этот прокол как-то связан со смертью Краснова?

– Не знаю. Это я вам не скажу, так как не знаю всех обстоятельств его гибели. К тому же, этот вопрос больше относится к юридической составляющей и находится вне моей компетенции. Но то, что сам прокол не мог быть причиной смерти – это однозначно.

– Спасибо. Вы очень помогли.

– Не за что. Это моя работа.

13

Когда Артём вошёл в здание РОВД, то было почти тринадцать часов дня.

Проходя по этажам, он увидел большое число стоящих и сидящих лиц, которых доставили в отдел для проверки их на причастность к убийству Краснова, и выяснения любой информации, которая может иметь значение по данному факту. Уголовный розыск, с наступлением светового дня, возобновил свою работу по тщательной «отработке» и «просеиванию» «криминальных элементов» района.

Постучав и открыв входные двери, оперативник заглянул в кабинет Сорокина.

– Здорово, Петрович.

– Привет, – ответил подчинённому майор и махнул рукой, приглашая того зайти внутрь, – передовикам уголовного производства!

– Ты о чём? – спросил оперативник, присаживаясь на стул, не сразу поняв, что имеет в виду его начальник. – А, ты наркотики имеешь в виду.

– Ну, конечно. Ты видел утреннюю оперативную сводку?

– Нет. Я с операми из ОБНОН утром уехал на обыск по месту жительства Вольдемара, потом в ресторан «Европа», а оттуда к медэкспертам направился, поэтому сводку не было времени читать. Что там?