В ответ на мой монолог об опасностях, подстерегающих женщину в пути, Маттиас понимающе покачал головой:

– Какие твои цели в Tinder? – спросил он.

– Общение, ничего личного.

Слова прозвучали уклончиво, и собеседник заметил с тенью лукавства:

– Ты покраснела.

«Мы что, сейчас флиртуем?» – в моих аналитических программах наметились сбои из-за переизбытка информации за один день.

Выйдя из кафе, мы погрузились в Старый Тбилиси. С приближением вечера ритм города менялся: появлялись новые звуки и движения, на углу молодые люди разучивали традиционный танец, шумная компания курила кальян, уличный музыкант пел что-то из Земфиры.

– Мне пора, – сказал Маттиас.

– Конечно.

– Предлагаю проститься по-немецки, – на этих словах он обнял меня.

Только в номере гостиницы я поняла, что поставила рекорд по пешим прогулкам. Пустоту в голове заполняла Dani California20.

Who knew the other side of you

Who knew what others died to prove

Too true to say goodbye to you

Too true, too say, say, say…21

Около 23:00 пришло сообщение от Маттиаса: «Не спишь?».

«Ещё нет. Как твой вечер?» – написала я.

«Нормально. Договорились о будущих проектах в Дрездене. Что делаешь? Устала?» – сквозь экран чувствовалось его сомнение.

«Ничего особенного. Валяюсь, слушаю музыку», – я поддержала диалог.

«Это вовсе не ничего. Не найдётся ли местечко для меня?» – после вопроса стоял подмигивающий смайл.

Пауза.

Мои резонёры собрались на совет в Филях, где происходило примерно следующее:

– Так хорошо начиналось.

– Да. А он всё портит.

– Что ответим?

– Проигнорируем.

Мой английский выдал: «Мы замечательно провели день. Но не хочется торопить события».

Поняв замешательство, Маттиас успел за время подготовки стратегического сообщения изобразить штук пять объяснений:

«Честно говоря, я не могу заснуть. Вот и подумал, что лучше погулять и поболтать, чем переписываться».

«Конечно. Я буду рада тебе», – одной рукой я уже «рисовала» лицо.

«Через 10 минут у твоего отеля», – смайлик в конце предложения торжествовал.

Молниеносно собравшись, я вышла в тёплую ночь. У крафтового бара напротив толпились люди, звучала музыка и смех. Маттиас, ссутулившись как врубелевский Демон, сидел в оконной нише. В этот момент он показался мне бесконечно одиноким и потерянным во всеобщем веселье.

Меняя города и страны, Маттиас легко заводил друзей. Их счастливые лица на фоне очередной достопримечательности собирали десятки «лайков» и восторженных комментариев в Facebook. Довольные собой и приключением, новые знакомые возвращались к привычной жизни и к близким, а Маттиас шёл в отель – отличное место для работы и необременительных встреч, но совершенно неподходящее для усталости, наполненной мыслями, переходящей в бессонницу.

И сейчас, почти в полночь, в чужом городе, я была единственным для него человеком, с кем можно просто поговорить.

– Ты видела ночной мост? – заметив меня, Маттиас вышел из своего задумчивого оцепенения.

– Нет ещё.

– Тогда пойдём, но сначала надо найти мою куртку, становится холодно, – мы углубились внутрь квартала.

– И почему я верю, что ты не Джек-потрошитель? – пошутила я, пробираясь по тёмным улицам Старого Тбилиси. – Наверное, меня убедил твой профиль в Facebook.

– Ну там я не всегда пишу, что думаю. Решай, – ответ Маттиаса прозвучал очень серьёзно и, как мне показалось, обиженно.

– Это был английский юмор, – сгладила я возникший острый угол разговора.

В ночное время волна моста Мира мерцала всеми оттенками синего, а в прихотливом переплетении металлических конструкций прятались золотистые звёзды.

– Флаг Евросоюза, – Маттиас констатировал очевидное.