Искусство не рождается из уюта семейной жизни, оно растёт из боли расставаний и потерь. Незавершённые истории становятся поэмами и романами, по ним снимают фильмы, пишут картины и создают музыку, но я уверена: герои, чьи судьбы легли в основу произведений, были готовы обменять всё великолепие земной славы на то, чтобы просто быть вместе.

За время нашей прогулки я совсем забыла о своей обычной осторожности. Крем от загара скучал в номере отеля, а щёки предательски горели. Мой спутник выглядел не лучше: на солнце его кожа приобрела красноватый оттенок. Обычная плата за светлую масть. Северянин Маттиас не был героем моих девичьих грёз, в которых я всегда отдавала предпочтение южному обаянию Жана Дюжардена16 перед холодной точёной красотой Александра Скарсгарда17. Подростком я заворожённо смотрела на глянцевые фотографии Клаудии Шиффер18 и Дэвида Копперфильда19 – абсолютно разные, как день и ночь, вместе они казались идеальной парой, хотя чувств там было столько же, сколько в рекламном ролике про йогурт.

– Похоже, пора искать убежище, – предложила я, когда мы наконец дошли до водопада, скрытого за серными банями.

– Давай найдём какое-нибудь место, чтобы посидеть, правда, времени остаётся совсем немного, – Маттиас посмотрел на часы. – У меня ещё одна встреча с человеком из посольства.

На пути нам попался местный клон Starbacks, который и стал нашим выбором.

Мы заказали холодный чай, лимонад и лепёшку, похожую на мутировавшую кесадилью. Пока я рылась в сумочке в поиске рассыпавшихся лари, мой новый знакомый оплатил заказ с ироничным видом и словами «слишком поздно».

– Окей, следующий счёт – мой, – во мне заговорил победивший феминизм и подозрительность.

«Странный немец, очень странный. Постоянно порывается платить за меня. Может, он проверяет действие правил обольщения русских женщин?» – резонёр внутри искал подвох, но впереди его ждала ещё большая пища для анализа.

Пока Маттиас завершал дела на кассе, я впервые за долгое время взяла в руки смартфон: на меня вывалились сообщения из всех мессенджеров.

– О, приветы из Tinder, наверное, – лицо собеседника изобразило смесь хитрости и любопытства.

– Ничего подобного, – почему-то его слова смутили меня.

– Ты замужем? – похоже, кто-то решил выполнить план первого свидания.

Удивительно, но за несколько часов мы успели обсудить всё, но только не личную жизнь друг друга. В нашем времени вместе были лёгкость и глубина, не прозвучало ни одного стандартного вопроса из анкеты сайта знакомств.

– Нет, – ответила я.

Перенимая эстафету честности, Маттиас заявил:

– Ты должна знать важную вещь обо мне. Я вегетарианец. Вот.

«Конечно, дорогой, на ужин мяса не будет», – ёрничал мой внутренний голос.

Признавшись друг другу, мы продолжили разговор о разнообразии культурных традиций. В этот раз речь зашла о Tinder.

– В России это приложение, скорее, о встречах за чашкой кофе без продолжения, – поделилась я своими наблюдениями.

– Здесь по-другому, мне кажется. Ты же видела этих парней с детьми в профиле? – лицо Маттиаса изобразило пренебрежительную гримасу.

– О да. Очевидно, что они не о долгих разговорах мечтают, – поддержала я мысль.

В целом проведённые здесь несколько дней показали мне, что Грузия была вполне безопасна для женщин, путешествующих в одиночестве. В отличие, например, от курортных районов Турции, где хочется спрятаться за непроницаемой стеной от сальных взглядов. Уставшие на родной земле от спасения изб и коней, мои соотечественницы на отдыхе дают волю чувствам, на радость измученным строгими запретами мусульманским мужчинам. Итогом стал стойкий стереотип о русских Наташах, который порядком портит жизнь тем, кто не ищет страстей.